Вячеслав Шалыгин - Джокер [litres с оптимизированной обложкой]

К месту, где находился Бондарев, подъехала тентованная «газель», из которой помощники смотрителя тут же начали выгружать здоровенные тюки. Судя по объему и форме, это были мешки с одеждой или с чем-то подобным, объемным, но не слишком тяжелым. Студенты нагружались этими тюками и уходили внутрь маяка. Бондарев проследил за разгрузкой, а затем перевел взгляд на Анну и махнул рукой: «Подойди».

И Анна пошла к нему, как послушная служанка. Или, точнее, как рабыня. Не хотела, но подошла. А кто спрашивал, чего она хочет? Эти слова Бондарева стали для Анны чем-то вроде ярма, только не на шее, а в сознании. Смотритель стал для нее всемогущим хозяином, а она сделалась просто вещью.

«Нормальный расклад для двадцать первого века, да?» Анна сохранила способность мыслить критически, но толку от этой способности не было вообще. Ни на какие протесты Анну не тянуло. Хотелось только одного – очутиться подальше от начальства, поближе к кухне и затянуть время пребывания в этом месте до максимума.

«Хотя кухня мне вряд ли светит. Повар я никакой».

Возможно, Бондарев догадывался, что варить кашу в походном котле Анна не умеет, или же этого просто не требовалось, но его задание оказалось не связанным с кухней. Впрочем, оно все-таки соответствовало тайным пожеланиям пленницы, пусть и только на две трети. Смотритель отправил Анну в большую комнату на втором этаже, поручив разбирать одежду. В тюках действительно были поношенные вещи, и Анне следовало рассортировать их, а затем собрать более-менее сочетающиеся комплекты.

Когда Анна поднялась наверх, она поняла, что ее оставили в покое как минимум на сутки. В транспортном положении тюки выглядели достаточно компактными, но когда с них срезали проволочные стяжки, мешки разбухли. Выяснилось, что одежды и обуви хватит на районный вещевой рынок. В общем, работы предстояло много, начальство оставалось далеко внизу и вообще за пределами маяка, а кухня находилась в шаговой доступности, пусть кроме нескончаемого чая и большой коробки какого-то неизвестного печенья или галет в ней ничего не было.

В новом месте пребывания Анны имелся только один существенный недостаток: она видела, кто поднимается или спускается по винтовой лестнице, и как-то изолировать этот вид было невозможно. А поднимался и спускался по лестнице кто-нибудь каждые пять минут, даже чаще. Причем парами.

Поднимались студент и «водяной», а спускались два студента. Только один был одетый, а другой совершенно голый. На этаже Анны они задерживались, одетый брал у нее комплект вещей и помогал одеться товарищу.

Увидев это все впервые, Анна оторопела, в следующий раз озадачилась, а с третьего раза все поняла. И от этого понимания ей опять сделалось нехорошо.

Никаких студентов на самом деле не существовало!

Были водяные, похожие на людей, и водяные в своем истинном сером облике, то есть «образцы». Вот только каким способом они обретают человеческий вид, Анна пока не понимала. Этот секрет был спрятан где-то наверху, возможно на самой последней площадке маяка, там, где располагалась фара с отражателями. Но насчет всего остального сомнений не осталось. Настоящих людей на маяке было только двое – Бондарев и Анна!

Открытие оказалось настолько значительным, что очередной приступ смешанного с головокружением страха прошел на удивление быстро. Его сменило жгучее любопытство. Все-таки Анна была каким-никаким ученым, пусть и по другому профилю, а значит, человеком любознательным, с пытливым умом.

Любопытство немного взбодрило, и на какое-то время у Анны с глаз упала пелена упаднического безразличия. Она даже нашла в себе мужество присмотреться к замаскированным водяным. Особенно к «новообращенным».

В первые секунды, когда оборотни только прибывали на вещевой этаж, их движения были скованными, а взгляд мутным и плавающим, как у пьяных. Довольно простая процедура одевания будто бы давала какой-то толчок, и у фальшивого студента наступало просветление. Взгляд прояснялся, водяной мгновенно вникал в новую роль и начинал вести себя в точности как нормальный трезвый человек, без малейших скидок на туманное происхождение.

Это было поразительно, находилось за гранью понимания, но Анна все видела своими глазами. Запущенный где-то наверху процесс мистического превращения заканчивался на вещевом этаже. Дальше «очеловеченные» водяные деловито включались в работу и уходили вниз или к морю, чтобы привести новых водяных.

«Сначала их было десятка два – это те, что хранились в озере под маяком, и последним в этой партии оказался Георг… неужели тот мрачный Жора? Смотритель перелицевал их, и они сыграли роли студентов. Теперь их не меньше двух сотен, и они продолжают прибывать. Перевоплощаются в фальшивых людей и уходят к морю за новыми образцами или отправляются к Джокеру. И скоро повсюду их будут тысячи. Мир катится ко всем чертям. И это не художественный образ, это констатация факта. Только черти не подземные, а подводные. Ну и что нам, настоящим людям, делать в таком мире?»

Ощущение безысходности и бессилия перед развернувшейся на глазах мистической экспансией вновь погрузило Анну в пучину депрессии. Анна опять почувствовала себя несчастной пленницей непонятной секты чернокнижников и кандидатом на роль закуски для их серых подопечных. Впрочем, стать кормом для водяных она больше не боялась. Наоборот, она хотела, чтобы это поскорее произошло. Уж лучше так, чем жить с этими тварями бок о бок.

Анна бессильно уронила руки и уселась на ближайший ворох тряпья. Из нее будто бы выпустили воздух. Анна уставилась в одну точку и замерла.

Водяные поначалу пытались ее растормошить, но потом оставили в покое и начали обходиться без промежуточного звена. Но Бондареву о непорядке на складе они все-таки доложили. И смотритель не заставил себя ждать. Заявился через пять минут в компании двух «телохранителей», уже знакомых Анне «студентов первой волны» Игоря и Жоры.

– Опять зависла? – Бондарев взял Анну за подбородок и заглянул ей в глаза. – В какой оранжерее тебя вырастили? С таким психотипом ты долго не протянешь. С ума сойдешь в лучшем случае. Слышишь меня?

Анна не ответила. Она даже не покосилась на Бондарева. Ей было плевать на его прогнозы.

– Игорь, Жора, – позвал смотритель. – Держите ее. Рот ей откройте.

Угрюмый Жора крепко взял девушку за плечи, а такой обходительный прежде Игорь бесцеремонно открыл Анне рот и зажал нос. Смотритель влил ей порцию какого-то нового зелья.

– Самое сильное снадобье, – прокомментировал Бондарев. – Если не поможет, просто сотру тебя на хрен. Учти это, фиалка оранжерейная. Все, отпустите ее. Пусть посидит, пока есть возможность. Через пять минут подпрыгнет, и будет работать, как заведенная сутки кряду.