Самат Сейтимбетов - Второй Шанс [СИ]

Почему Асыл хотел заменить если не всех, то основной костяк? Потому что этот аппарат, этот механизм, крутящий бюрократические и прочие колеса, существовал как будто сам по себе. Издал Асыл распоряжение, механизм, поскрипывая, запустил выполнение по инстанциям. Хотя можно было все сделать вдвое, втрое быстрее! Но для этого… да, да, нужно обновить систему, заполнить ее своими людьми, ну и так далее.

Также постепенно капитан начал понимать, почему Лев поручил ему такое. Каждый день Асыл узнавал что-то новое, придумывал новые приемы и осваивал старые, работал не просто с подчиненными, а с целой Системой, и означать это могло только одно. Следующую ступень обучения, причем Лев, практически наверняка, считал, что ошибки, которые Асыл совершит, как комендант Рима, будут неважны и малозначительны. Зато обучение даст выигрыш в будущем, и оставалось только дивиться хитрости генерала, закладывающего фундаменты планов на десятилетия вперед, когда тут неизвестно, доживет ли город до Нового Года?

От осознания такого, Асыл еще больше невзлюбил своего начальника, но, стиснув зубы, вгрызся в работу еще яростнее, стараясь не допускать ошибок вообще. Круговорот событий, докладов, ситуаций, на которые надо реагировать, поглотил его целиком, и только редкие встречи с форпостовцами, хоть как-то снимали напряжение. Лев вообще появлялся в столице набегами, но эту ситуацию Асыл собирался злорадно исправить в ближайшее время.

— Если провести диверсии, затрагивающие водную систему города, то столица быстро обезлюдеет, — Дюша, как всегда говорил неторопливо и уверенно. — Даже в минимальном результате — вспышки болезней и эпидемий, отвлечение сил, потери личного состава и далее букет проблем по нарастающей. Перегрузить медицину, которая и так загружена, и не надо забывать, что твари выходят из Инкубатора сразу с рефлексами, в количествах десятикратных людям. Тогда как подготовка нормального солдата длится много лет, и съедает кучу ресурсов.

— Прямые диверсии тварей в госпиталях невозможны, — ответил Асыл.

— И слава Льву, что так! Представляю, что было бы, запрыгни в госпиталь хотя бы один Преследователь! — воздел руки к потолку сержант.

— Может, поэтому госпитали строят так, чтобы в них не запрыгивали твари? — серьезно спросил капитан. — Но сейчас диверсии будут, или, по крайней мере, мы должны считаться с угрозой таковых.

— Слухи? — уточнил Дюша, и Асыл кивнул в ответ.

Слухи, слухи ползли по Риму, затекая в каждый дом, канаву и бункер. Слухи о том, что Римский Лев отправит весь Рим на передовую. Слухи о том, что слава Льва дутая, и город падет со дня на день. Слухи о неизбежном поражении и голоде, и о том, что припасов на зиму не сделано никаких и город замерзнет, потому что зима эта будет самой суровой за тысячу лет. Слухи о том, что твари уже в городе, сидят в канализации и только и ждут, чтобы вылезти наружу и устроить резню.

Слухи пугали, вызывали панику, отбивали всякое желание работать.

Слухи забрасывали в головы мысль, что во всем виноват Лев, и только он. Все, мол, было прекрасно и шло как обычно, но затем откуда-то взялся Римский Лев и все пошло наперекосяк. Уж не шпион ли тварей этот самый Лев, ведь всем известно, что твари способны на всё? Достоверность слухов была никакая, но массовость делала свое дело. По городу поползла паника, и обычными средствами тут было не обойтись.

Во всяком случае, капитан Имангалиев попробовал запускать контрслухи, но как-то ничего не вышло. Чистая правда о жизни и подвигах Льва воспринималась как «топорная правительственная пропаганда», тогда как слухи, дескать, вещали чистую правду и ничего кроме правды. Разумеется, «силовики» Рима были в полной готовности, но если толпа хлынет на улицы, размахивая оружием… ничего хорошего из этого не выйдет, качал головой Асыл.

Поэтому приказ стрелять на поражение получили только охранники Октагона, тогда как остальным, наоборот, внушалось, что нужно дважды подумать, а уж потом лезть в заварушку, если таковая начнется. Источник слухов засечь никак не удавалось, они как будто сами по себе возникали во множестве голов разом. Каждый новый день — новый слух, и масса людей, пересказывая его другим, придавала видимость достоверности из разряда «все говорят! Все не могут сговориться!»

— Сам понимаешь, — заметил Асыл, — как выгодно в таких условиях проводить диверсии. Раз, и тут же слухи, мол, это Лев гадит!

— С чего бы Римскому Льву гадить Риму? — удивился Дюша. — Где здравый смысл и прочие штуки?

— Какого здравого смысла ты ждешь от слухов? Тем более таких идиотских, какие сейчас гуляют по городу? Нет, здесь все одно к одному, диверсии против толпы, и разжигание толпы, и все это сходится в одну точку, точнее говоря, к одному человеку, нашему любимому лысому генералу.

— Причем, как быстро сориентировались, — дипломатично заметил Дюша, — вот только — только появился Лев, и уже пошла подрывная работа против него!

— Скорее, у них появился символ, — прищурился Асыл, — осязаемый такой, увесистый символ. Кто не знает Римского Льва? Все знают! Никому не надо объяснять, кто это такой, и, следовательно, с таким символом работать гораздо легче и труднее одновременно. Но эти слухачи, смотрю, трудностей не боятся, работают как на конвейере, и все это может плохо закончиться.

— Насколько плохо?

— Настолько, что столица взорвется, и все твое ополчение, Дюша, окажется не в силах помешать.

Примерно в таком вот духе Асыл и доложил Льву. Мол, товарищ генерал, псионики заели, подрывают вашу репутацию, будоражат столицу и в ближайшем времени полыхнет, если вы не вмешаетесь. А если вмешаетесь, тоже полыхнет, но чуть позже. Ненависть ко Льву, внушаемая Риму, витала над городом и временами была почти осязаема, как будто темное облако, опускающее свои щупальца в голову каждому горожанину.

— И что ты предлагаешь? — спросил Лев, складывая руки на животе.

Он и Асыл находились в бункере, в десяти километрах от Рима. Обставлено все было предельно функционально, и не мешало ни работать, ни мыслить. Лев очень любил такие места, и кабинет его на форпосте 99 был очень схож с убежищами. Здесь можно было спокойно работать, а не носиться взад-вперед по Федерации, чем чаще всего и приходилось теперь заниматься генералу.

— Думаю, надо давить псиоников, — осторожно ответил Асыл, сидевший на стуле напротив.

— Правильно думаешь, — кивнул Лев. — А как?

— Ээээ… взять спецподразделения, и прочесать город.

— Миллионник? Эх, Асыл, разочаровываешь!

— Извините, товарищ генерал! Не специалист по крупным городам, все больше по диверсиям в тылу тварей работал! — вскочил Асыл, изображая преданного и тупого служаку. — Не обучен! Прошу снять меня с должности коменданта Рима!