Валентин Февраль - Шиш вам, а не Землю! [СИ]

— Ловко, — согласился Придуркин. — Теоретически — безукоризненно. Но не могли бы вы, уважаемый товарищ майор, объяснить мне, что мы здесь делаем и для чего торчим в этой раздолбаной тюрьме, жертвуем лучшие свои дни проклятой неволе, если с фомальдегаусцами разобраться ничего не стоит?

— Видите ли, евфрейтор, — задумчиво задумался Середа. — Не всё так просто, как это явствует из моей болтовни… Я сейчас обьясню вам свою тонкую мысль ума.

И, возможно, майор Середа и объяснил бы Придуркину свою мысль, чем чёрт не шутит. Но тут разгорячившийся Придуркин перебил его.

— Вы меня извините, товарищ майор. Может, я неправильно изъясняюсь или неправильно понял вас. Но позвольте взглянуть на ситуацию моими глазами. То есть — глазами агента-13-13. Вот как всё было. Меня послали в погоню за инопланетным кораблём чешуйчатых. Чешуйчатники взяли меня на абордаж и притащили на свою планету. Засадили в тюрьму. И тут является какой-то хлыщ и заявляет, что он майор КГР и все тут должны подчиняться ему. Но почему я должен верить этому хлыщу, то есть, вам господин мною уважаемый майор-ага? Покажите ваши документы, майор-ага, и инцидент можно будет считать исчерпанным. Во всяком случае, я его буду считать исчерпанным.

Лицо майора побагровело.

— Какие документы, идиот! Я же работник секретной организации, выполняющий, к тому же, секретное задание! Меня зовут — майор. Майорушка или майорчик — ласкательно. В конце концов, у нас все в роду были майорами. И никто из окружающих даже не подозревал об этом! Ведь, даже звание это у нас у всех секретное. Я офицер в двенадцатом поколении! В нашем роду теперь даже рождаются майорами и не ниже. Так как звание это от частой повторяемости из поколения в поколение записалось в ДНК нашего майорского рода. А вы мне тут претензии предъявляете, господин евфрейтор! Стыдно, коллега! Не на базаре торгуемся, чтобы так, извиняюсь, не по делу базарить.

— Стыдно, не стыдно, а покажите ваши документы, майорчик, — упорствовал Придуркин, снова беря миску со смертоносной едой в руки.

Середа покосился на миску в руке Придуркина и сдался.

Злобно сверкнув на Кондратия глазами и в сердцах сплюнув на пол, он повернулся к Кондратию спиной. И тут Придуркин увидел на широкой спине своего предполагаемого непосредственного начальства некую странную татуировку, выполненную специальным, явно не фомальдегауским шрифтом — Мандат, выданный на имя Елизара Семёновича Середы, майора КГР, уполномоченного от КОВПСРОА, имеющего к тому же 75 благодарностей, копии которых тут же прилагались микрошрифтом, двадцать почётных грамот и орден Почётного Мужества малой Степени.

К документу, запечатлённому на спине геройского майора, прилагалась тоже татуированная, весьма неплохого качества, фотография, на которой Придуркин без труда опознал майора, печать штаба КГР и подпись самого Березина, сделанная вкривь и вкось, но, тем не менее — разборчиво.

Всё было верно. Тут подделки быть не могло. Слишком хорошо Кондратий знал подпись своего генерала.

— Вот блинище! — воскликнул потрясённо Кондратий и отставил миску с химреактивом. При всём своём оптимизме, такого поворота событий Придуркин не ожидал. До последней минуты славный разведчик думал, что перед ним подлый фомальдегауский оборотень. — С прибытием на Фомальдегаус, товарищ майор. Будьте, как у себя на Земле дома.

— Спасибо за гостеприимство, — язвительно прошипел майор, одновременно с этим прислушиваясь к шагам за дверью.

Придуркин вскочил на ноги, нечаянно зацепив локтём миску с бараклидской баландой и та выплеснулась на пол, последовательно и быстро прожигая доски.

— Но как вам удалось напялить шкуру чешуйчатника и ходить в ней полдня, так, что я даже и не заметил, что вы это не вы, а кто-то другой?

— Полдня-я-я-я! — взъярился Середа. — Да я в ней семь лет хожу! Ты понял? Семь лет! Семь! Целых семь лет и ни годом меньше!

И он поскрёб ногтями волосатую грудь, расчесав её до красноватых борозд, которая невыносимо чесалась, так как Елизар Семёныч давно уже не парился в жарко натопленной русской бане.

— Да-а, — только и смог протянуть сочувственно Придуркин. — Нелёгкая вам досталась…

— Доля! — живо подхватил Середа.

— Легенда, — поправил Придуркин, который заметно нахватался знаний по части службы в КОВПСРОА ещё в месяцы учебы в классах КГР.

— Чего уж лёгкого, — согласился Середа, натягивая рубашку и брюки Кондратия. — Другие вон по отпускам все. Да с любовницами. На худой конец — с жёнами… А — я? А-а!.. — махнул он досадливо рукой и застегнул пуговицу на ширинке.

Придуркин же стоял перед Середой совершенно раздетым, если не считать больших семейных, в цветочек и потому далеко не форменных, трусов на бёдрах.

Зато у Придуркина была грудь волосатее, чем у Середы. И Середа это заметил не без зависти.

— Вот блинище! — сказал он, недобро глядя на грудь Придуркина. — Это ж надо — семь лет!..

— Да бросьте вы расстраиваться, товарищ майор, — попробовал утешить майора Придуркин, в то же время понимая, что из-за совершенства своей груди попал в опалу. — Мы им ещё покажем. Отольются фомальдегауским поросятам наши слёзки!

— Чьим поросятам, агент? — не понял Середа. — При чём здесь фомальдегауские поросята? Они то в чём виноваты?

— Да это фразеологизм, товарищ майор. Это я так фомальдегаусцев назвал, гы-гы, — объяснил Кондратий старшему по званию товарищу.

— А-а. Ну, так бы и сказал, — облегчённо вздохнул майор. — А то я сразу и не понял при чём здесь поросята. Но ты ловко их обозвал!

— Так я ещё и не так могу! — расхрабрился Кондратий. — Вы, товарищ майор, ещё не слышали, как я их хорьками называю!

— И не надо, Придуркин, — повёл рукой Семёныч. — Фразеология вещь, конечно стоящая, но нельзя недооценивать противника. Чтобы, это, значит, не попасть впросак. Вот. Ты всё уразумел, евфрейтор?

— Всё, что только возможно! — посмотрел влюблёнными глазами на майора Кондратий, которому, ох как надоело ошиваться среди фомальдегаусцев в одиночку.

«Пусть теперь и эта напыщенная обезьяна в моей одежде понюхает со мной пороху!» — подумал, не без злорадства, Кондратий.

Между тем «Скользкий», находящийся в двухстах километрах от самой мрачной и самой зловещей фомальдегауской тюрьмы, имеющей удручающе кровавую репутацию, усиленно разрабатывал план освободительной операции. И как бы ни складывались дела у Середы и Кондратия, целью «Скользкого» было спасение агента-13-13, вызволение его из тюремной крепости.

«Скользкий» вполне был способен разнести всю эту цитадель, примету тоталитарного режима одним залпом своих бортовых пушек, но в таком случае пострадал бы агент-13-13, жизнь которого и должен был охранять корабль-робот.