Захар Петров - Муос. Падение [litres]

– Да знаю-знаю, идеалистка ты наша, лишенная честолюбия. Это я так, на всякий случай тебя титулами подразнить хотела, заведомо понимая, что это не произведет на тебя никакого впечатления. Ну, а если серьезно: ты даже не представляешь, что уже скоро случится с Муосом. В настоящее время подавляющее большинство людей в Муосе находится в полуапатичном состоянии, разбавленном скрытой ненавистью ко всему и всем. Их не интересует ничего, кроме пищи и процесса размножения. И мы не знаем, почему так – возможно, через поколение жизни в Муосе деградировало людское сознание, которому чуждо обитание под землей. Люди меняются не в лучшую сторону. Сразу после Великого Боя на недолгое время Муос охватил резкий эмоциональный подъем, который быстро закончился, и теперь народ катится в пропасть глобальной депрессии и апатии. Нас, психологов, очень беспокоит такая, казалось бы, маловажная деталь, как производство в лакокрасочной мастерской. Раньше люди, будучи намного голоднее, чем сейчас, находили средства, чтобы раскрасить свои жилища и поселения. Так вот, уже несколько лет как мастерская закрылась, а ее склад доверху завален уже засохшими красками, которые стали никому не нужны. Для людей слово «красиво» перестало что-либо значить. Если в Улье и больших поселениях Центра властями поддерживается какое-то подобие порядка, то в других поселениях люди живут в грязи: они перестали убирать свои поселения и даже свои жилища. И это тревожно не только и не столько с точки зрения гигиены. Это показатель того, что что-то страшное происходит с людьми. Причем эта апатия – это не просто отсутствие эмоций, она несет в себе отрицательную энергию, делающую людей эгоистичными, раздражительными и злыми. Так или иначе, достаточно одной искры, и произойдет глобальный взрыв – агрессия вырвется наружу и захлестнет весь Муос. Вполне возможно, что этой вспышкой будет потоп. Я не очень сильна в технических вопросах, лишь читала в одном документе Инспектората, поступившем из Ученого совета, о том, что скоро значительная часть Муоса будет затоплена или подтоплена – уже сейчас построенные древними системы дренажа выходят из строя, во многих туннелях, переходах и на станциях стоит вода, и скоро этот процесс станет необратимым. Потоп сотрясет людей – начнутся восстания, войны между поселениями, вспышки агрессии и болезни, вызванные голодом, большим количеством трупов и повышением влажности. Такова реальность, от которой нам не уйти. Но именно в этом Хаосе должен появиться кто-то, кто даст людям надежду – и тогда Муосу, как никогда, потребуется сильная личность, герой, самоотверженный вождь, мессия. Человек, который будет сочетать в себе достоинства Присланного, Светланы и Дехтера! Человек, который объединит оставшихся и будет их учить терпению и справедливости, собственным примером возвратит людям вечные ценности, заставит их думать не только о пище и сексе, но вернет им тягу к искусству, знаниям, открытиям, труду на благо других людей.

Вера слушала Жанну и почти реально видела описываемый ею грядущий кошмар, не сомневаясь, что так оно и будет. Интуитивно она и сама чувствовала, что Муос катится в какую-то пропасть, что граждане Республики – это уже далеко не те люди, которые шли на Великий Бой, а куда более эгоистичные, замкнутые на себе, апатичные и в то же время агрессивные особи вымирающего вида хомо сапиенс. Эта злая тоска, заполнившая поселения и переходы, все чаще и чаще вплескивалась и в Верино нутро. Не было оснований считать выдумкой теорию Жанны о Деве-Воине, тем более что Вера уже слышала данное пророчество от цестодов, толковавших его по-своему, но тоже удостоивших этого титула именно ее. И история Муоса, да и история древних знает примеры, когда именно великие личности спасали целые народы. Жанна права – роль вождя или мессии абсолютно не греет ее самолюбия, она готова умереть за Муос и отнюдь не собирается злоупотреблять доверием и властью. И имеет ли она право сейчас сказать «нет»?

– Есть еще один важный момент, – продолжала Жанна. – Это Вячеслав. Он сможет стать для Муоса и тебя кем ты пожелаешь: председателем Ученого совета или свободным ученым, твоим заместителем или советником, верным другом вождя или летописцем новой истории. Не сможет быть только официальным мужем, потому что Дева-Воин должна для народа оставаться девой. Хотя ваши действительные отношения, если вы готовы их скрывать, мало кого интересуют. Даже в случае беременности, если без этого – никак, на несколько последних месяцев мы сможем придумать для черни какую-нибудь красивую легенду о том, что Дева-Воин пошла спасать какое-то далекое поселение или сражаться с приближающейся с юга или севера угрозой. А о ребенке потом позаботимся. И пусть твой Вячеслав пишет и размножает в любом количестве свою книжку. Вдумайся: если даже то, что я пророчу для тебя – не пройдет, тогда уж точно понадобится то, в чем уверен Вячеслав! То есть ты в любом случае не ошибешься, и то, что ты будешь делать, – беспроигрышный вариант.

Вера никогда не видела Жанну такой серьезной. Теперь она сбросила все свои маски, и на ее безупречно красивом лице отпечаталась усталость, покрасневшие глаза слезились от недосыпа, клок темных волос, стянутых назад в тугой узел, выбился из строгой прически и упал ей на лоб, по которому проходили две едва заметные морщинки. Теперь она не сверлила Веру глазами, а выглядела просто усталой женщиной, тащившей на себе непомерную ношу. То, что Жанна сейчас говорила насчет Вячеслава, было сказано тоном женщины, навсегда отказавшейся от семейного счастья и оттого ценящей его в тройном размере. И Жанна опять была права: не было ни одного изъяна в ее рассуждениях.

– А во-вторых? – после паузы спросила Вера.

– Что «во-вторых»?

– Свой рассказ о Деве-Воине ты начала со слов «во-первых». А что во-вторых?

– А-а-а… я и забыла. Во-вторых, тебя ждут следователи. Я знала, что ты после каторги вернешься к Татьяне; знала, что после нее придешь сюда; знала, что у нас будет этот разговор; знала, что тебя сейчас арестуют и начнут внутреннее расследование. Как видишь, все идет так, как я просчитала. Но меньше всего я хочу твоего осуждения и казни. Я знаю, что ты не боишься смерти, даже такой позорной; гораздо больше ты будешь переживать за Вячеслава, который в случае твоей казни сгниет на своей каторге. Но я надеюсь на твой здравый ум и на то, что ты любишь этот проклятый небесами Муос не меньше меня. Если ты решишь выбрать путь Девы-Воина и попытаться что-то сделать для этого катящегося в пропасть мирка, сообщи об этом мне. Ну а теперь иди к следователям, они тебя уже заждались.

– Они все время были здесь? И слышали, о чем мы говорили?

– Нет, они не слышали. Здесь стены звуконепроницаемы.