Захар Петров - Муос. Падение [litres]

– Всем оставаться на местах!

Уже поднявшиеся с мест депутаты и инспектора удивленно смотрели на входивших в зал следователей, втолкнувших сюда двоих обезоруженных армейцев-охранников, до этого дежуривших на входе.

– Прошу всех садиться на свои места, – громко произнес Второй следователь, направляясь к Советнику.

– Что здесь происходит? – спросил Советник, медленно доставая красивый меч из заплечных ножен.

– Именем Республики! Советник Главного администратора, вы арестованы по обвинению в многочисленных нарушениях Конституции Республики и Закона Республики: убийствах мирных граждан, провокации войны, создании и поддержании деятельности нелегального военного формирования под кодовым названием «Черная Пятерка», воздействии на процесс расследования, выразившемся в вербовке и руководстве необъективным расследованием Начсота и Первого следователя, присвоении власти Главного администратора. С учетом сложности дела обвинение будет сформулировано по окончании расследования, а теперь сдайте оружие.

Второй следователь, слегка покручивая мечами, приближался к Советнику, стоящему в самурайской стойке и ничем не проявлявшего намерения сдать оружие. Сквозь зубы Советник процедил:

– Вы даже не подозреваете, с кем связались. Вам всем конец, вы просто трупы… Если разоблачат – убей себя, убей себя, убей себя…

Советник сильно резанул себя по шее, хлынула кровь, и он завалился на пол, лицом вперед, повалив трибуну. Кто-то из женщин-депутатов закричал. Только присутствие следователей сдерживало парламентариев и инспекторов от интуитивного порыва бежать из этого помещения.

– Именем Республики! Старший инспектор-психолог, вы обвиняетесь в многочисленных нарушениях Конституции Республики и Закона Республики, превышении служебных полномочий, причинении вреда здоровью и убийствах путем психологического воздействия, присвоении власти Главного администратора Республики, опосредованных через иных должностных лиц Республики убийствах мирных граждан, провокации войны, создании и поддержании деятельности нелегального военного формирования под кодовым названием «Черная Пятерка», распространении клеветнических измышлений и уничтожении жителей поселения Монастырь, воздействии на процесс расследования, выразившемся в вербовке и руководстве необъективным расследованием Начсота и Первого следователя. Учитывая особые обстоятельства, приговор будет приведен в исполнение немедленно, а окончательно сформулирован после приведения в исполнение… Но сначала ты, Жанна, расскажешь мне все с самого начала и до конца.

– А почему ты уверена, что я буду тебе все рассказывать?

– Я уверена в этом, Жанна, потому что была у тебя хорошей ученицей. Я чувствую тебя, инспектор-психолог, как будто сижу внутри тебя. Ты – специфический человек, в какой-то мере психический мутант, а может быть, и в самом деле мутант. Тебе ведь не нужны ни материальные блага, ни власть сама по себе, ни восхищение толпы. Единственное, что тебе доставляет наслаждение, это властвование над человеческими душами. Ты все время демонстрировала кому-то невидимому: «Вот как я могу!». И все-таки чем виртуозней становились твои навыки, чем больше были твои способности и масштабней успехи, тем больше ты нуждалась в ком-то реальном, кто оценил бы твои творения. Но ты была одинока: вокруг либо чужие, либо твои психологические рабы, которые не способны были ничего оценить. Единственным человеком, перед которым ты во всей красе старалась показать свой мастер-класс, была я. Но продемонстрировать ты могла мне, по понятным причинам, лишь кусочек обширной панорамы. А теперь, когда жить тебе осталось совсем чуть-чуть и впереди новых побед у тебя уже не будет, ты со спокойной душой можешь явить мне все сотворенное тобою. Надеюсь, я в твоих глазах достойный зритель, слушатель и ценитель твоего мастерства? Я уверена, что ты не сможешь себя заставить уйти из жизни, так и не рассказав мне всего.

– Ха-ха-ха! – весело засмеялась Жанна. – Ну ты даешь, Верка, ну ты даешь! На всем этом полотне, о котором ты говоришь, самой значимой созданной мною деталью являешься ты. Ты у меня настолько хорошо получилась, что сошла с картины и набила по морде художника; а если б только захотела, то могла б и перерисовать эту, как оказалось, не совсем удавшуюся картину.

Жанна откинулась на стуле, прикрыла глаза, как будто наслаждаясь предвкушением своего рассказа, и начала:

– Я родилась в Верхних Помещениях Центра за три года до Великого Боя. Моя мать УЗ-4 была главой лаборатории по психологическому приручению морлоков, тех самых морлоков, которых выводили в другой лаборатории и потомки которых стали Первым и Высшими цестодами. Она же в начале своей карьеры участвовала в разработках по созданию двойного сознания у следователей. По иронии судьбы, один такой следователь признал ее виновной в серии тяжких преступлений и сослал в Верхние Помещения. Я не хочу об этом рассказывать, просто будь уверена, что приговорили ее законно, потому что была она редкой стервой и проводила такие жесткие комбинации с людьми, окружавшими ее в лаборатории и вне ее, что даже у меня волосы дыбом становятся, когда я читаю о них в составленных для меня записях матери. Я знаю, о чем ты, Вера, сейчас подумала… Да, мое творчество виртуозней и значительно масштабнее, но оно имеет совершенно другие цели. Мать же испытывала просто садистское наслаждение от мучений ее коллег и знакомых, натурально сходивших с ума от мнимых проблем, в наличии которых убеждала их моя мать. Находясь в Верхних Помещениях, она на работы не ходила, но забеременела от мутанта-надсмотрщика. А может быть, и не от него, судя по тому, что я родилась без отклонений. После Революции она просила взять ее в психологическую службу Инспектората, но ей категорически отказали – так боялись ее прошлых «заслуг». И до самой смерти мать мстила миру за то, что ей, гениальному психологу, пришлось работать на ферме. Она сводила с ума женатых мужиков, натравливала друг на друга их жен, манипулировала администратором поселения. Правда, кроме морального удовлетворения, ей это ничего не давало – вырваться с фермы ей так и не удалось. Вся надежда у нее была на меня: ее приводили в восторг мои детские хитрости, умение в нужные моменты заплакать, прикинуться пай-девочкой или, наоборот, стервозным ребенком. Когда я чуть подросла, мама научила меня навыкам гипноза и нейролингвистического программирования. Она оставила мне свои записи – они стали для меня сверхценным пособием. Я опущу подробности о своих невинных шалостях в Университете и до него – они блекнут на фоне сатанинских проделок моей матери. Единственное, на чем остановлюсь – это на моем личном наблюдении: самыми беззащитными перед психологической агрессией подобных нам с тобой являются мужики. Ты уже знаешь, как трудно загипнотизировать человека, если он напряжен, чувствует исходящую от тебя опасность или просто не обращает на тебя внимания. Зато если в тебе он увидел самку и гормоны у него подступили к горлу, он уже и так почти под твоим гипнозом, бери его голыми руками и делай что хочешь. Унаследованная от мамочки приятная внешность стала моим ударным оружием, пробивающим в сознании кобелей дыру, через которую я потом заливала свои гипнотические установки. Впрочем, тебя природа таким преимуществом обделила.