Игорь Осипов - Потусторонний батальон. Том 2. Война за дружбу [publisher: ИДДК; оптимизирована обложка]

– Догнали? – негромко спросил я, когда подошли совсем близко.

– Нет. Ушёл, – ответила Света за всех.

Ангелина подняла на меня глаза, а потом снова опустила.

– Ушла, – буркнула она, и добавила, сжав губы, – это эльфийка.

– Что с тобой? – спросил я, снова глянув на своего ангела-хранителя.

Она выглядела ошарашенно. Я вообще первый раз её такой видел.

– Потом, – как-то вяло произнесла она и повторила. – Потом.

– Вы все сговорились, что ли? – высказал я, заводя Оксану в круг камней и кивнув мамонту.

– Угу, – ответила Ангелина, не поднимая глаз. – Не получи манию преследования.

Я вздохнул и оглядел присутствующих. Все в сборе. Немного не так планировался этот поход в город. И это мягко говоря. А если положить руку на сердце и признаться самому себе, то получилось всё наизнанку. Эта непонятная помолвка, взлом квартиры тёмной эльфийкой, преображение Оксаны, все они слились в один сплошной ЧП. Загадок родилось больше, чем ответов.

– Можешь начинать, – обратился я к проводнику.

– Де-е-ен-н-ньги, – протянул он, заставив меня полезть в кошелёк и достать несколько крупных купюр.

– Биле-е-еты, – снова прогудел он и протянул крохотный в сравнении с огромной ладонью рулончик обычных автобусных билетиков.

Я оторвал нужное количество.

Проводник тяжело вздохнул и начал бормотать свою мантру. Мир опять спрятался в колдовском тумане. На этот раз мы знали, чего ждать, и потому путешествие прошло куда легче и даже вроде быстрее.

Вот только перед самым погружением я заметил стоящую поодаль богиню реки Топь, и она улыбалась, как улыбаются родители первым шагам своего чада, как улыбаются учителя успехам любимых учеников. Сдаётся мне, не просто так она тогда подарила артефакт преображения перед нашим походом сквозь Навь. Она не о нас заботилась, она боялась за своё создание.

Великая сибирская река переживала за один из своих притоков.

И всё же Яробор, и ныне пребывающий в обличии лесного чудища, слишком сильно ударил Антона, разорвав тому селезёнку. Та затея с превращением юнца в девку выжала силы лесного бога настолько, что он не мог человечий лик обратно обрести. Стражник сейчас лежал на самой крайней койке и с громадной обидой на лице смотрел в потолок, словно не замечая никого.

Все подопечные хозяина заимки были ныне здесь, и стражник, и электрик, и дьяк. Только последний светился каким-то маленьким счастьем, время от времени поглядывая на новоявленную девчурку. Та пребывала в беспамятстве, равно как и Ивашка…

А Яробор, обессиленный, переживал за колпак вокруг своих владений, который мог растаять в неподходящий миг. Негоже оставлять беззащитных людишек, доверившихся лесному богу, несмотря на то, воевода приходил и жаловался, что двух чародеев лазутчики пришлого зла уволокли. Яробор же тогда буркнул, что людишек всегда как грязи было. Воевода ничего не ответил, лишь зло скрипнул зубами и вышел, громко хлопнув дверью.

Тогда Настька покачала головой, поставив на столешницу тарелку вареников с мясом, коих на нерусский манер кличут пельменями.

– Ой, всемогущий чудила, – пробурчала она в тот миг, – все-то кроме тебя виноваты. Тебе с бульоном или как?

Яробор тогда не ответил, опустив глаза в тарелку и глядя, как женщина налила горячей юшки и положила кусок желтоватого масла.

Он вспомнил сейчас сии слова и тяжело вздохнул, а потом снова поглядел на больных. К Ивашке и чудной Жене от подвешенных склянок тянулись прозрачные жилки-трубки. Посерёдке жилок в небольшом пузырьке мерно капало лекарственное снадобье.

– Что сие? – мотнув звериной головой в сторону бутыльков, через силу спросил Яробор звериным горлом.

Маленькая берегиня достала из тумбочки большую чарку, насыпала кофий, налила крутой кипяток, а потом вынула из той же тумбы стеклянницу с коричневой жидкостью. Пахнуло коньяком, и берегиня вылила в кофий добрую треть шкалика этого хмельного напитка.

– Ты всё одно не поймёшь, – показав на больного чаркой, ответила она, а потом громко швыркнула горячим напитком.

– А ты скажи.

– Ну, например, слово физраствор тебе что-нибудь скажет? – ещё раз швыркнув кофия, произнесла целительница.

Яробор глухо зарычал, отгоняя наваждение, что он есмь глупый дикарь, неспособный уразуметь то, чему детей ныне учат.

– Взял бы и вылечил, – снова произнесла берегиня, – а то ты только над трансгендерами балуешься.

– Сама лечи, – зло ответил лесной бог, – а то передохнут у меня они.

Берегиня усмехнулась, а потом достала из стеклённого шкапчика несколько белых стерженьков. Яробор уже знал, как они зовутся. Шприцы. Вдобавок к ним девица достала несколько деревянных плашек, на коих чуялось колдовская сила. Она будет колоть тонкими полыми иглами, вливая в жилы лекарства и чары целебные применять.

Яробор вздохнул и вышел из палаты, протиснувшись как большой волк сквозь пологи входа. Пред ним отскочил в сторону стрелец, тащивший большой букет с цветами.

«Неужто он глаз положил на целительницу? – думалось лесному богу. – Не получится у него сия затея. Берегиня не человек, она добрый дух, но пусть потешит себя лживыми надеждами. Не буду мешать».

Яробор глухо зарычал, скосившись на человека, а тот проводил чёрного зверя спокойным взглядом.

«Не боится он. Никто не боится меня. Люди вообще перестали бояться богов. Все перестали бояться».

Внутри хозяина заимки шевельнулось желание убить их всех. Развесить на сучьях за рёбра воронам на поклевание. А черепа сложить в одну кучу перед домом. Потому что не боялись.

«Зачем я согласился на всё это? Жил бы себе тихо с Лугошей и Поседнем. Сотни лет жил отшельником, но нет же, соблазнил меня тот ходок поклонением и почитанием. А где оно? Нету».

Яробор остановился, скребанул когтями землю, вырывая траву с корнем, а потом вскинул к небу морду и заревел. С рёвом этим истекала ярость, обида и горечь. Ему хотел разорвать телегу, палатку с их обителями, но перед глазами снова встала Лугоша.

«К людям уйду», – шепнул из памяти её голос.

Яробору хотелось и рвать всех в клочья, и плакать. Он стиснул зубы и сорвался с места. Ему не хотелось идти через туман, и потому он побежал зверем о четырёх лапах. Замелькал мимо темнеющий в лучах краснеющего солнца лес, засвистел ветер в ушах. Людишки бросились врассыпную, когда чёрный лохматый зверь выскочил на поляну с кухнями. Один стрелец уронил с колен нагую болотницу, и та с визгом упала в лужицу, натёкшую с большой бочки. Бросилась врассыпную целая ватага лис и барсуков, ряженных в ярко-жёлтые попоны-чехлы поперёк тела, подобные муфтам-рукогрейкам. Всех их пригрели люди.

Там же у котла сидел Поседень, принюхиваясь к пару, поднимающемуся из-под крышки. Этот злыдень и дома Настькиных пирогов поест, и здесь откушает каши с мясом. Предатель.