Оберон Ману - Пре-вращение

— Фантастика есть способ обнародования иначе не воспринимаемой информации. Иногда целое произведение пишется ради одной-единственной мысли. Вот, например. "Техника-Молодёжи", где-то между 1980 и 1990 годами. Рассказ "Белая трость калибра 7, 62". Мысль: видео- и аудио-каналы восприятия человека способны получать пакет информации, запускающей трансформацию тела и сознания. В принципе, ничего нового. "В начале было Слово", как известно. Вам приходилось слышать слово "психотроника"?

— Вчера беседовали с главным психотроном области.

— А, антенны за кладбищем? Жив, курилка?

— Коптит потихоньку. Он сказал, что упыри, они же мутанты, они же "одержимые", — это бывшие психотронщики.

— Не только. Психотронщики, компьютерщики, мобильные телефонисты. Все, связанные с программами магически-волновой обработки. Все те, чьи тела подверглись воздействию, достаточному для такого изменения тела, которое создаёт условия для подселения "квартиранта". Пояснить?

— Обязательно.

— Хорошо. Пример: сотовая связь. Трубка сотового телефона вплотную прижималась к голове, то есть, входила в пространство эфирного тела.

Эфирное тело есть волновая структура неизвестной до конца природы. По сути же это карта-схема построения белкового тела. С ним работают бесконтактные массажисты и иглоукалыватели.

Сам сотовый телефон — это своеобразный излучатель, управляемый микро-компьютером. Широкополосный излучатель, способный генерировать или передавать как волны звукового диапазона, человеческую речь. Так и колебания, не воспринимаемые человеческим сознанием. А вот тело человека эти воздействия воспринимало…

Потому что система сотовой связи была создана не только для того, чтобы мешать Юпитеру превратиться во вторую звезду системы путём выброса излучений с планеты в космос. И именно в том радиодиапазоне, в котором вёлся радиообмен между Солнцем и Юпитером…

Нет. Сотовая связь — это ещё и важный компонент обработки больших человеческих масс. Вспомните якобы внезапно возникшую моду таскать свои телефоны на шее, на специальном шнурке.

— Мода есть разновидность рабства. Потому что следующий моде подчиняет своё поведение чужой воле…

Щука негромко процитировала Огородника.

— Совершенно верно, — кивнул ей маг. — Вспомните, какой длины был продаваемый фирменный шнурок? Где именно лежал на груди сотовый телефон?

— В районе солнечного сплетения, — тихо сказал Чингиз.

— Именно. Солнечное сплетение — это третье по величине и значимости скопление нервных клеток после головного и спинного мозга. Некоторые вообще называли "солнышко" — третьим мозгом.

— И этот аппарат на груди был постоянно включен, — ахнул Ёка.

— Излучаемое антеннами сотовой связи воспринималось КАЖДЫМ включенным аппаратом. Психотронная составляющая сигнала превращала телефон в первичную катушку трансформатора. А вторичной служило человеческое тело…

Я тихо порадовался своему бывшему безденежью.

— Значит, то, что произошло, вся эта Зараза, — всё это было неизбежно?

— Практически да. И звезды, и планеты, — это тоже по-своему живые и разумные существа. И у них тоже есть инстинкт самосохранения. Человечество слишком много сделало для того, чтобы нанести максимальный вред окружающей жизни. "Мы не можем ждать милости от природы после того, что мы с ней сделали". Была такая поговорка в конце двадцатого века. Зараза — это просто подвернувшийся удобный случай решения проблемы. Не было бы Заразы, — было бы что-то другое.

Запланированный голод в странах третьего мира уже практически начался. Это — миллиарды выбросов негативной психической энергии. Плюс электронная магия психотроники Запада. Плюс ещё много чего…

В интересах сохранения существования рукава спиральной Галактики с нашей планетой, в частности, было необходимо предотвратить взрыв сверхновой в водородном облаке. А для этого необходимо было остановить человечество.

Любой ценой.

Туман.

Странный туман.

Понимаю, что что-то не то. А что — не то, — понять не могу. Просто чутьё. Инстинкт. Восьмое чувство света. Ангел на ухо шепнул.

Остальные тоже что-то почувствовали. Даже Щука.

Вот так вот мы стояли и смотрели по сторонам. И не заметили, как сбились в одну кучу. Незаметно, шаг за шагом. Очнулись, когда спинами столкнулись.

— Что-то не то, — сказал я.

— Гений, — ответила Щука.

— Делать-то что? — спросил Ёка.

— Доставай свои палочки, командир, — сказал я.

Чингиз посмотрел по сторонам, зачем-то понюхал воздух, взглянул вверх. Объект "солнце" в пределах видимости отсутствовал. Ни пятнышка светлого, ни более светлой области на общем фоне. Равномерные сумерки, так сказать.

Чингиз вздохнул и достал свои загогулины.

— Установка… установка… направление на наиболее безопасный участок местности, чтобы переждать этот туман.

Чингиз покачался взад-вперёд, сделал шаг, рамки в его руках дрогнули, повернулись.

Уточнив направление, Чингиз медленно пошёл вперёд. Мы — за ним, сторожко поглядывая по сторонам. Более по привычке, чем по необходимости. Видимость — три шага. Слышимость ещё меньше. Свои шаги — ещё туда-сюда. А соседи рядом вообще как привидения скользят. Ноги по колено в наземном тумане. Густой, как сметана. Белый, белёсый какой-то. Чуть-чуть другой, чем остальной, поверху. Чувство от него какое-то другое.

Сколько шли — бог весть. На часы не смотрели. Не до того было. Просто шли и шли. Пока не почувствовали, что прямо по курсу становится как-то теплее.

И правда, ещё несколько шагов — и дымком пахнуло. Где-то костёр горит.

Ещё несколько шагов — и мы вышли на поляну. Точнее, как я быстро огляделся, — нечто вроде полусферы, свободной от тумана. Не то, чтобы резко, как ножом обрезало. Так, небольшой переходный слой есть. Но всё равно — впечатляет.

У костра сидел человек. Сидел, потирал подбородок и задумчиво так смотрел на огонь. Над костром на складной треноге закипал котелок. Одет стандартно — лесной камуфляж. Но оружия не видно. Человек поднял голову, посмотрел на нас, пожал плечами и указал кивком на лежащие по ту сторону костра брёвна. Мы, не сводя с него глаз, расселись.

В этот момент вода в котелке закипела, человек бросил в воду заварку. Вкусно запахло какими-то незнакомыми травами.

Отряхнув руки, человек поднял голову, посмотрел на рамки в руках Чингиза, усмехнулся. Чингиз опустил глаза, посмотрел на свои волшебные палочки, поднял на незнакомца глаза, тоже усмехнулся и стал неспешно укладывать свои загогулины обратно в футляр. Окончив с этим делом, Чингиз вздохнул и сказал:

— Ну, здравствуйте, что ли.

— Здравствуйте, — согласился незнакомец.