Александр Нагорный - Нейрокомандор. Книга 2. Пси-Фактор. Планеты дезертиров

Прежде чем лечь спать, девушка уже разобрала, обдумала, истолковала и изучила всё со всех сторон. Слова, поступки, жесты, малейшее движение и даже молчание своих собеседников. Результатом этого искусного и тщательного исследования явилось убеждение, что из двух её мучителей Этон более уязвим. Две фразы всё снова и снова приходили на память пленнице: «Если б я тебя послушался», – сказал герцог Этону. «Я дворянин, всё же!»

Значит, Этон говорил в её пользу, раз герцог не послушал его.

«У этого человека есть, следовательно, хоть слабая искра жалости ко мне, – твердила себе Алис. – Из этой искры я раздую пламя, которое будет бушевать в нём. Ну а герцог Амель меня знает, он боится меня и понимает, чего ему можно от меня ждать, если мне когда-нибудь удастся вырваться из его рук, а потому бесполезно и пытаться покорить его… Вот Этон совсем другое дело. Он молодой человек, чистый душой, хоть и подвергшейся воздействиям секрета монархов династии Дэ, Арсен и, по-видимому, добродетельный. Его можно совратить».

И Алис легла и уснула с улыбкой на устах. Тот, кто увидел бы её спящей, мог бы подумать, что это молодая девушка и что ей снится венок из цветов, которым она украсит себя на предстоящем празднике.

Алис снилось, что Леон наконец-то её, улыбалась очаровательной улыбкой на устах, спя нежным и безмятежным сном любящей девушки.

Но на самом деле она спала, как спит узник, убаюканный впервые блеснувшей надеждой.

Когда наутро вошли в ее комнату, она ещё лежала в постели. Этон остался в коридоре, приведя женщину положенную по статусу знатной заключённой, тем более ожидавшей неминуемой расправы в ближайшем будущем. Эта женщина вошла в комнату и, подойдя к Алис, предложила ей свои услуги.

Алис обычно была бледна, и цвет её лица мог обмануть того, кто видел её в первый раз.

– У меня звёздная лихорадка, – пожаловалась не вставая. – Я ни на миг не сомкнула глаз всю эту долгую ночь, я ужасно страдаю. Отнесётесь ли вы ко мне человечнее, чем обошлись здесь со мной вчера? Впрочем, всё, чего я прошу, – чтобы мне позволили остаться в постели.

Манерам её позавидовал бы самый искушённый знаток этикета общения благородных вельмож всего содружества и бывшей империи.

– Не угодно ли вам, чтобы позвали врача из корабельного стационара? – спросила женщина, принимая манеру общения.

Этон слушал не произнося ни слова.

Алис рассудила, что чем больше вокруг неё соберётся народу, тем больше станет людей, которых она могла бы разжалобить, и тем больше усилится надзор Герцога Амеля, к тому же врач может объявить, что её болезнь притворна, а Алис, проиграв первую игру, не желала проигрывать вторую.

– Посылать за врачом? – проговорила она. – Не стоит? Эти господа объявили вчера, что моя болезнь это комедия. То же самое, без сомнения, случится и сегодня, ведь со вчерашнего вечера они успели предупредить и врачей из экспедиционного госпиталя.

– В таком случае, – вмешался выведенный из терпения Этон, – скажите сами, как вы желаете лечиться.

– Разве я знаю как? Я чувствую, что больна, вот и всё. Пусть мне дают что угодно, мне всё равно.

– Свяжитесь и вызовите сюда Герцога Амеля, – приказал Этон, которого утомили эти нескончаемые жалобы.

– Не стоит! – сорвалась в крик Алис. – Нет, не зовите его. Я чувствую себя хорошо, мне ничего не нужно, только не зовите этого…

Она вложила в восклицание такую горячность, такую убедительность, что Этон невольно переступил порог комнаты и сделал несколько шагов.

«Он вошел ко мне», – подумала Алис.

– Однако, – произнёс войдя Этон, – если вы действительно больны, мы пошлём за медиками, а если вы врёте – ну что ж, тем хуже для вас, но, по крайней мере, нам не в чем будет себя упрекнуть.

Алис ничего не ответила и, уткнув прелестную головку в подушки, залилась слезами.

Этон с минуту смотрел на неё с обычным своим бесстрастием. Затем, видя, что припадок грозит затянуться, вышел. Женщина вышла вслед за ним.

Герцог Амель не показывался.

«Кажется, я начинаю понимать!» – с радостью проговорила про себя Алис и зарылась под одеяло, чтобы скрыть от тех, кто, возможно, подсматривал за нею, этот порыв внутреннего удовлетворения.

Прошло два часа.

«Теперь пора болезни кончиться, – решила Алис. – Встанем и постараемся сегодня же добиться чего-нибудь. У меня только десять дней до прибытия к месту вероятной казни, и второй из них сегодня вечером истекает».

Утром, когда входили в комнату Алис, ей принесли завтрак. Принцесса сообразила, что скоро придут убирать со стола жалкое подобие посуды, и тогда она опять увидит Этона.

Она не ошиблась: Этон явился снова и, не обратив ни малейшего внимания на то, притронулась ли она к еде или нет, распорядился вынести из комнаты стол, который обычно вносили уже накрытым.

Когда бойцы, походившие на боевых роботов, выходили, Этон пропустил их вперёд, а сам задержался в комнате. В руке у него была обычная книга дорогая из натуральных материалов.

Алис, полулежа в кресле, прекрасная, бледная, покорная, казалась святой девственницей, ожидающей мученической смерти.

Этон подошел к ней.

– Герцог Амель, он монархист, как и вы. Подумал, что вас может тяготить то, что вы лишены возможности исполнять обряды. Поэтому он изъявил согласие, чтобы вы каждый день читали ваши молитвы. Вы найдете их в этой книге.

Заметив, с каким видом Этон положил книгу на столик, стоявший возле Алис, каким тоном он произнёс слова «ваши молитвы» и какой презрительной улыбкой сопровождал их, Алис подняла голову и более внимательно взглянула на офицера.

И тут по его строгой причёске, по преувеличенной простоте скафандра и лёгкой броне, отличающейся от брони основного военизированного состава экспедиционных сил, по его гладкому, как мрамор, по такому же суровому и непроницаемому лбу она узнала в нём одного из тех мрачных людей, каких ей приходилось встречать при дворе императора отца.

Ее осенило внезапное вдохновение, что происходит только с людьми гениальными в моменты перелома, в те критические минуты, когда решается их судьба, их жизнь.

Эти два слова – «ваши молитвы» – и беглый взгляд, брошенный на Этона, вдруг уяснили Алис всю важность тех слов, которые она произнесёт в ответ.

Благодаря свойственной ей быстроте соображения эти слова мгновенно сложились в её разуме.

– Я? – возразила девушка с презрением, созвучным презрению, подмеченному ею в голосе молодого офицера. – Я? Герцог Амель, этот развращённый человек, отлично знает, что я не одного с ним вероисповедания. Это ловушка, которую он мне хочет поставить.

– Какого же вы вероисповедания? – проявил интерес Этон с удивлением, которое, несмотря на его умение владеть собою, ему не вполне удалось скрыть.