Александр Шило - Оружейница [фрагмент]

— Да вроде всё решила. Там ничего особо сложного и не было.

— Ну тогда можешь не переживать, Валентин Андреич — математик, и если ты ему приглянулась, то возьмёт, да и русский у тебя Алла Даниловна принимать будет, а она тётка не вредная, если в слове "ещё" четырёх ошибок не сделаешь — возражать не будет.

Она посмотрела на ребёночка:

— Так, мой дорогой, похоже, ты уже наелся, — она встала, подошла ко мне и со словами: — Подержи его, пожалуйста, пока он воздух срыгнёт, а я сцежуся, — протянула мне своего малыша. — Вот так, одной рукой под попку, второй к себе и личиком от себя, а то срыгнёт на тебя — стираться придётся.

Я, не дыша, взяла малыша на руки и с удивлением наблюдала, как она, достав из стерилизатора бутылочку с делениями, протёрла ваткой свои соски и стала сдаивать остатки молока в бутылочку.

Поймав мой удивлённый взгляд, она усмехнулась и пояснила:

— Остатки молочка надо сцеживать, ты разве не знала?

Увидев, что я отрицательно покачала головой, медсестра хмыкнула и сказала:

— Ничего, на курсах научат.

Закончив доиться, мамочка поставила бутылочку в стоявший в углу холодильник и, пояснив: — Это Наташке, у неё молока мало, — взяла у меня из рук ребёночка. — Меня зовут Катя, его, — она качнула на руках своего малыша, — Серёженька. Пошли, посмотришь, как я его спать укладываю.

Я оглянулась на медсестру. Та одобрительно кивнула головой, и я пошла вслед за Катей в ясли.

В комнате стоял десяток кроваток. В трёх лежали малыши, четвёртая ждала Катиного сыночка, а остальные явно пустовали.

Катя положила малыша на один из двух столиков с бортиками и быстро и сноровисто перепеленала его, успевая ещё бросать на меня весёлые взгляды, а я таращилась на эту процедуру во все глаза. Закончив, она чмокнула малыша и, положив его в кроватку, присела рядом на табуретку. Через пару минут он закрыл глазки и сладко заснул. Катя жестом показала, что можно уходить, и мы вышли из яслей.

Вернувшись в кабинет директора, я увидела там кроме него красивую рыжеволосую (причём я бы поспорила, что рыжина у неё натуральная) женщину лет тридцати пяти.

— Ой, извините, я опоздала?

Директор взглянул на часы, стоявшие на столе. — Нет, ты могла гулять ещё одиннадцать минут. Но раз ты пришла… Познакомься, это Алла Даниловна, она побеседует с тобой о русском языке.

Алла Даниловна встала и, сказав: — Ну, мы пошли, — вышла вместе со мной из кабинета и отвела меня в пустовавший сейчас кабинет русского языка и литературы.

Собеседование состояло из пятнадцатиминутного диктанта, который она тут же и проверила, и разбора пары предложений и трёх слов.

Когда я закончила, Алла Даниловна удовлетворённо посмотрела на меня и спросила: — Настя, а как ты вообще училась за ленточкой?

Я пожала плечами.

— Ну, в общем… В общем, на четыре и пять. Тройки были только по немецкому, но у нас весь класс с ней враждовал, а она даже круглым отличникам трояки только так лепила.

Алла Даниловна понимающе усмехнулась.

— Ну что ж, русский ты знаешь хорошо, с математикой у тебя тоже всё в порядке, значит, будешь учиться у меня, в шестом "Б".

Я удивлённо посмотрела на неё:

— А другие предметы?

— Ну если ты очень хорошо знаешь математику, физику и русский с литературой, то какая вероятность, что ты не учила остальные предметы? Пойдём.

Мы ещё раз зашли к директору, где Алла Даниловна доложила результаты собеседования, потом отправились в соседнюю комнату, где сидела школьная секретарша. Она оформила мне новое личное дело и поинтересовалась, где я хочу проходить профобучение — на швейной фабрике, в главной клинической больнице или в школе поваров? Подумав, я выбрала больницу.

После секретарши мы пошли в библиотеку, я — записаться и получить учебники, Алла Даниловна — по делам. По дороге она поинтересовалась, почему я выбрала обучение в больнице, и я честно призналась, что готовить и шить меня неплохо научила бабушка Аля, а вот с медициной я раньше дел не имела, а здесь иметь медицинскую подготовку явно нелишне.

В библиотеке мне выдали здоровенный штабель учебников. Почти все книги были старые, ещё советских времён, но качественно отремонтированные, в некоторых даже были вклеены напечатанные на принтере страницы взамен потерянных. Алла Даниловна пояснила, что вся программа рассчитана именно на эти учебники, и что ученики перед окончанием учёбы сами приводят книги в порядок и в библиотеке есть для этого специальный уголок.

Алла Даниловна, сказав мне, где найти класс и какой будет урок, ушла, а я осталась в библиотеке дожидаться начала второй половины уроков. Походив между стеллажами, я увидела, что выбор довольно богат, и помимо книг "из-за ленточки" встречаются и книги напечатанные здесь, и даже здешних авторов, в том числе и художественные. Взяв сборник рассказов о строительстве Демидовска, я уселась за стол и углубилась в чтение.

Оторвал меня от книги короткий звонок. Испугавшись, что начну учёбу с опоздания на урок, я подхватилась, но библиотекарша успокоила меня, сказав, что это предварительный звонок за пять минут до начала занятий, и предложила купить у неё тетрадей. Оказывается тетради, ручки и прочие мелочи продавались в библиотеке. Запасшись десятком тетрадей и парой ручек, я помчалась в класс и успела как раз к звонку на урок.

Алла Даниловна уже была в классе и, увидев меня, захлопала в ладоши.

— Так, внимание, сегодня у нас пополнение. Знакомьтесь — Кравцова Настя, будет учиться в нашем классе. Предупреждаю, что по чрезвычайно уважительной причине шуточки над новенькой отменяются, — Алла Даниловна показала кулак одному из мальчишек: — Валерий, тебя это касается в первую очередь.

Тот в ответ скорчил мину типа — "а я чо, я ничо, чист аки младенец, а всё что про меня говорят — сущая клевета", а класс дружно захихикал.

Алла Даниловна предложила мне садиться и объявила:

— Сегодня мы начинаем изучение творчества Ивана Антоновича Ефремова…

Усевшись на свободное место, я стала слушать её рассказ. Ефремова я читала, и "Таис Афинская", и "Дорога ветров" мне очень понравились, а теперь, слушая Аллу Даниловну, я твёрдо решила перечитать и всё остальное.

На перемене меня обступили одноклассники и началось общее знакомство, и опять мой люгер прошёлся по рукам всего класса под восхищённо-завистливые восклицания. Впрочем, пистолет был не только у меня, стволы были почти у половины учеников, и причина была понятна. Один из парней сказал, что выйдя утром из дома застрелил серую гадюку, и все старожилы начали просвещать меня насчёт здешней опасной живности. Кстати, как я поняла из двадцати трёх учеников пятеро, считая и меня, новички, приехавшие в этом сухом сезоне.