Дмитрий Манасыпов - Метро 2035: Злой пес [litres]

– Здорово, Хаунд.

На зверя всегда придет ловец. Во всяком случае, Карно выглядел именно охотником, решившим самолично пообщаться с гостем. Логично, ведь не так давно Хаунд сиживал здесь же с Девил, рассматривая чудо-боевой агрегат хозяина ТТУ.

– Гутен таг.

Карно, при своем небольшом росте и немалом возрасте, опасным казался даже незнакомому человеку. Бывших борцов не бывает, даже если те обросли жиром. А этот человек, боровшийся когда-то в легком весе, жиром обрасти не мог по определению. Сухой, подвижный, коротко стриженный, с ломаными ушами и острым носом, он будто заглядывал сразу прямо в душу.

– По делу или так, развеяться?

– Поесть.

– Пожрать?

– Поесть. Жрут свиньи… фрессен. Люди едят, эссен.

– Век живи, как говорится, век учись… Ничего не заказываешь?

– Принюхиваюсь.

Карно усмехнулся своей острой и зло-веселой улыбкой.

– Понял… То есть ты, Хаунд, гулял где-то неподалеку и решил зайти перекусить?

– Ходил, искал кое-чего, подумал, чего не заглянуть к старому знакомому?

– И не говори, не подумал сразу.

– Как сам?

Карно, оглянувшись вокруг, дернул ртом.

– Просто прекрасно, если разбираться. Стабильность сейчас, как говорится, штука бесценная, а у меня ее, стабильности, как говорится, вагон и тележка… много тележек. Знаешь ли, Хаунд, я ею дорожу.

Гость кивнул. «Сложно не согласиться, йа… Один пианист чего стоит. Пианистка?»

– Вер ист дас?

– Чего?

– Кто это, говорю, за музыкальным гробом?

– А… Куколка…

И Карно произнес это так невозмутимо и скучно, что сразу стало ясно – Куколка тут не просто так.

– А куда делся, ну… этот, с мордой узкой…

– Хорек?

– Йа, Хорек.

– Да, понимаешь, дружище, какое дело… крысой, как говорится, оказался наш Хорек. Исподтишка гадил мне прямо в утреннюю кашу.

– Какую кашу, камрад, у тебя тут крупы не водится, сожрали давно.

– Это, дружище Хаунд, образное устойчивое выражение.

Хаунд даже удивился, выслушав этакий речевой оборот от него-то, никогда не любившего пользоваться лексиконом, непонятным своей банде.

– Репетитора нанял?

– Чего? А, нет…

– Хрен с ним, с оборотом… Говоришь, нагадил Хорек тебе прямо в свежую яишню с беконом?

– Вот-вот, дружище, как говорится, в точку. В яблочко, я б сказал. Начал приторговывать там-сям услышанным. Нос свой совал повсюду. Сядет, представляешь, к моим бродягам, нальет им, как говорится, чего подушевнее…

– Откуда у такого хмыря чего душевнее?

– Это отдельный вопрос, Хаунд… Ты не против, что сижу тут, время твое отнимаю?

– С умным человеком чего бы не поговорить?

– Приятно, как говорится… Хорек, дружище, попалился-то как раз на джине синего цвета, представляешь? Хрен бы там с чем-то желтым, прозрачным… этого добра, как говорится, как грязи, на чем только не ставят и не гонят. А он, представь, решил окучить зашедшую к нам лярву откуда-то с Города. Вот, кстати, что за времена, как говорится, пошли, скажи мне, Хаунд? Шляются все куда попало, нет на них старых-добрых мозгокрутов с желейками.

– Желейки?

– А, все забываю про твою, э-э-э, память, как говорится. Такие, знаешь, мерзкие полупрозрачные сопли. Заползали куда повыше, растекались и ждали. А потом идешь, бывалоча, глянь-ка… стоит бродяга, который превратился в, как говорится, статую. Стоит весь как засахаренный, переливается со всех сторон. Парализовывали они, что ли, не знаю… питались долго одним человеком, потом сваливали.

– И ничего с такими не делали?

Карно вздохнул.

– Вот ты зверь, Хаунд, ты ж подумай: он стоит, глаза открытые, и, как говорится, парализованный. Что с ним сделаешь?

Хаунд дернул губой, блеснув клыками.

– Сжечь? Вместе с этой скотиной, йа?

– Да уж, дружище… Ты, как говорится, не…

– Йа, я не человек, знаю. Пулю в голову и тут же сжечь. Заодно тварь помрет.

– Угу…

Судя по всему, самому Карно такая мысль в голову не приходила. Или… про «или» думать не хотелось. Вряд ли ползучий желатин разбегался далеко. Почему не лез в бункер? Видно, ТТУ знало, как с этим бороться. А такая охрана по округе, особенно когда начали ходить за топливом, инструментами, мастерами-слесарями… и пожрать желейкам случалось всегда, и периметр один черт защищен. Темные дела творятся ночью, а кто ночью разглядит такую штуку над собой, йа?

Карно в глазах Хаунда стал еще серьезнее.

– Шайссе, что там с какой-то лярвой, Хорьком и синим пойлом?

– А, точно… Так это, как говорится, где такое видано было, чтобы с Города шлялись по поверхности? Вот и я о том же, всего два года назад только бродяги, только этот, как его…

– Хардкор?

– Точно, он самый. А тут пришлепала к нам с носильщиками тощая сивая лахудра с Города, принесла медикаментов на обмен, на четыре канистры соляры. Попробовать, чтобы, как говорится, прямой торговлей в мелкий опт у себя заняться. Минуя, о как, Безымянку и все такое. Соплей перешибешь, а гонора…

Хаунд неожиданно хмыкнул, сопоставляя одно с другим.

– Не Кротиха?

Карно на секунду замер, глядя прямо ему в глаза.

– Знаешь?

– Видел. Торгашка, йа. Стройматериалами торговала на Спортивной.

– Интересно… – почему-то стало понятно, что «интересно» от Карно сулило нагло-тощей не-торгашке что-то нехорошее, тут Хаунд не сомневался и даже понадеялся, что в «Приют» та больше не сунется. – А кроет ее, значит, типа Еж.

– Да ну? – тут-то удивился Хаунд. Про этого Городского супермена слышать ему доводилось. Но не встречаться.

– Точно тебе говорю. Это, как говорится, ее и спасло. Не, ты подумай, припереться ко мне, к, как говорится, моим орлам, с пенициллином и двумя обычными мужиками, даже без стволов?

– Йа… А ты, рихтиг, как вежливый хозяин решил вначале разузнать, что и как?

Карно кивнул.

– Я, как говорится, не трус, ты знаешь. Но и не дурак. Про кренделя ее слышал, странно, что сам он с ней не пришел. Говорят, правда, что Еж этот, как говорится, малахольный немного. Со странностями.

Хаунд пожал плечами в ответ.

– Да и какая, как говорится, баба, попрется с медикаментами вот просто так через весь город? С Города?

О… Истинно самарская заморочка. Есть город и есть Город. Город с большой буквы – это все, что где-то от Полевого спуска к Волге и до Хлебной площади. Вот это Город. А все остальное… город. И, да, Карно думал верно.

– Йа, с этой сивой крохой все несколько непонятно. И?

– Я и говорю, дружище, что тут сразу много интересного случилось. Началось, не поверишь, когда я решил посмотреть – чего это мой пианист с кралей городской тусит? На что ту уламывает и чего сам такой весь, как хозяин тут? Подхожу, ба-а-а… а у них в кружках так и плещется джин «Сапфир». Голубой, как говорится, аки небо над головами раз в полгода.