Лоуренс Джеймс - Саймон Рэк

Не слышно было ни звука, кроме неровного дыхания умирающего. Глаза Томаса были открыты, и он, очевидно, находился в сознании. Губы его шевельнулись, и Богги наклонился ниже, чтобы расслышать слова.

— Ни одного… шанса… гном… перерезал мне… — Приступ кашля, вызвавший струйки крови изо рта и носа. — Скажи Саймону, они ушли… вперед… Вторичная система… действует… Идите за ними…

Богги осторожно вытер кровь с лица хронолога.

— Не волнуйтесь. Когда он убьет Магуса, мы все наладим. Без него с остальными будет легко.

В глазах Томаса появилось выражение удивления.

— Магус? Он ушел. Это не он… Скажи Саймону не…

Послышался треск выстрела из бластера и звук тела, упавшего на пол.

С легкостью и изяществом, противоречившим его мрачному выражению, Богги встал и побежал в угол комплекса, едва не упав на Саймона, который только вставал на ноги. У дальней стены, как выброшенная игрушка, лежал легко узнаваемый Магус. Из раны у него в груди на плитки пола уже лилась кровь. Тело было неподвижно. Спутанные белые волосы покраснели.

— Все, Богги. Белолицему конец.

Вместе они подошли к телу.

— Странно, но бедного Дэва что-то смущало. Я уверен, он просил меня остановить тебя, не дать стрелять. Сказал, что Магус ушел.

— Действительно странно, — сказал Саймон. — Он ведь получил свое? — Богги кивнул. — Должно быть, бредил перед смертью. Если это не Магус…

Стройное и маленькое, словно девичье, тело лежало в черном бархате костюма. Лицо было повернуто к стене, руки все еще на приборах пояса.

За ними в темноте главного помещения Дэв Томас положил голову на холодный пол и сосредоточился на своем последнем путешествии во времени. Он умирал и знал, что умирает. Эта мысль была ему приятна, и он понял, что совсем не боится. Он знал, что рано или поздно придет конец, и вот он пришел.

После того, как двенадцать лет назад умерла его жена, у него почти ничего не осталось. Только работа. Исследование темпоральных аномалий. Ему показалось, что в лаборатории холодней, чем обычно. Беда в том, что он единственный точно знает, что произошло.

Большая неудача для того, кто его заменит. Не осталось никаких записок. Слишком много было требований безопасности. Теперь эта смерть. Ему совсем не было больно. Томас еще несколько секунд думал об аномалиях, пока его мысли не прервала смерть.

Саймон отыскал маленький фонарик и стоял над телом Магу-са, думая, что могло заботить умирающего Томаса. Совершенно очевидно, что это труп альбиноса, и никакие разъяснения не требуются.

Он отвернулся, выключив свет и оставив тело и комнату в уважительной темноте. Рядом с ним Богги кашлянул и убрал кольт в кобуру.

— Пойдем за его прислужником и за девушками?

— Или подождем, пока они вернутся к нам. Нет, наверно, лучше идти. Вторичная следящая система, которую я просил установить Томаса, покажет нам, куда они ушли. Магус не догадывался, что уничтожение главной панели будет напрасным. Приятно думать, что он умер все-таки побежденным.

И именно в эту секунду от трупа альбиноса донеслось шипение и треск. И они услышали слабый, но безошибочно ясный голос Магуса.

— Это запись.

— Мы это знаем, — сказал Богги. — Мертвецы не разговаривают.

Саймон сделал ему знак, чтобы он замолчал. К телу был прикреплен какой-то передатчик или источник записи.

— Так как жизненные функции тела приостановились на две минуты и тридцать секунд, я полагаю, что наступила смерть. Как тебе не повезло, Саймон Рэк. Да, я уверен, что ты здесь и смотришь на дело рук своих.

Ледяные пальцы стиснули его промежность. В сознании появилось страшное предвидение.

— Я снова сдержал свое слово. Я ушел и забрал выкуп. И, как обещал, оставил тебе Полинью Стент. Меня не касается, что ты с ней сделаешь. Это все. Я ушел в такое время, где ты, думаю, не сможешь меня найти. У меня еще две девушки. Может, когда-нибудь я их верну. А до этого дня… Прощайте все.

Еще один щелчок, и тишина. Богги молча включил фонарь, а Саймон повернул тело на спину. Теперь в свете фонаря они увидели простой, но эффективный кляп. Связанные руки прижаты к телу. Косметика, и что-то подложено под черной одеждой. Парик из белых волос, который спал во время предсмертной агонии, показав красивое лицо, глаза, смотрящие в смерть. И огромная рана в груди.

— Выключи, Богги. — Саймон говорил тихим тяжелым голосом. Магус по-прежнему выигрывает все партии. Четыре девушки уже мертвы, и две из них умерли в присутствии Саймона.

— Идем. Пошли за ним. Слишком велик счет в его пользу.

— Да. Но не волнуйся, Саймон. Прошлое — это прошлое. А мы пойдем за ним в будущее.

Снова то же самое ощущение. Огромный коготь ковыряется в мозге, разбрасывая серое вещество по всей галактике. Неловкая рука снова собирает обрывки, пытаясь сложить их в правильном порядке, связывая их друг с другом, пока результат не покажется подходящим.

Оба медленно приходили в себя от путешествия во времени. Используя торопливо собранное следящее устройство, они сумели нацелить его — по крайней мере они на это надеялись — в пределах нескольких ярдов и нескольких секунд от Магуса и его уменьшающейся группы.

Они в будущем. Это все, что они знали. Где и когда, понятия не имели. Может, завтра, а может, через миллиард лет. Самая страшная опасность для путешественника в будущее — либо Тар-кон стал новой звездой, распространяя вокруг абсолютное уничтожение, либо произошли какие-то катастрофические изменения в движении Райола. Они погибнут либо в невообразимо яркой вспышке, либо окажутся в космическом вакууме.

Саймон пришел в себя первым. Он сидел, прислоняясь спиной к огромному каменному монолиту. Богги лежал на спине в нескольких ярдах от него, мигая и растирая грудь.

— Клянусь пламенем ада! Я чувствую себя так, словно кто-то вырвал мои кишки и развесил по стенам. Эй, а это яркое место. Когда оно?

Саймон осмотрелся, чувствуя, что ноги еще недостаточно сильны, чтобы нести его. Если не считать огромный безглазый блок, поднимающийся над ним то ли на пятьсот ярдов, то ли на пять тысяч, ничего знакомого он не видел. Он видел еще несколько таких блоков, собранных вместе, как каменная роща. Но расстояние слишком велико, чтобы он мог судить.

Самой большой проблемой был цвет. Здания, если это здания, были серые. Тусклые и однообразные. Небо, которое мрачно нависало над головой, как одеяло из разлагающейся плоти, тоже серое. Земля, на которой они сидят, серая с коричневым оттенком, и ни следа растительности, которая могла бы нарушить это монотонное единообразие.

— Не знаю, Богги. Что бы это ни было, это самое проклятое скучное место из всех, что я когда-либо видел. Думаю, это намного после нас. Скорее тысячи, чем сотни лет.