Лоуренс Джеймс - Саймон Рэк

— Потому что перестали жить.

— О, какой он шут. Минутку. Может, мы сможем узнать, для чего предназначалось это здание? Тюрьма это или больница?

Самая длительная задержка: проверялись все базы данных. Затем:

— Ни одно из этих слов не находит достаточно материала для ответа. Ближайшее сочетание, которое я могу подобрать, «жизненный блок».

— То есть в этих клетках жили люди? В этих жизненных блоках? Все время?

Голос оставался неизменным.

— Да. За исключением контролеров, которым приходилось жить отдельно. Люди рождались, жили, умирали и подвергались рециклированию в жизненных блоках.

До Саймона и Богги постепенно доходил весь ужас слов машины.

— Они никогда не покидали свои комнаты? Свои жизненные блоки?

— Никогда. Только когда умирали.

Молчание.

Саймон протянул руку и нажал кнопку, обозначенную словом «OFF», и экран погас. Саймон посмотрел на Богги и поморщился.

— Я рад, что родился тогда, а не сейчас. Должно быть, адское место было для жизни. Алеф со всем его перенаселением и в подметки не годится. Миллионы людей всю жизнь проводили в этих камерах, привязанные и одурманенные, они никогда не выходили. Боже Всемогущий! Богги, именно это христиане называли адом. Большой, большой ад. Неудивительно, что они все вымерли. За несколько поколений показатели по шкале Чакберга должны были упасть от девяноста до десяти. Они… Давай уйдем отсюда.

Богги с сожалением посмотрел на машину истории.

— Мы могли бы получить ответы на столько вопросов, Саймон. Почему они мирились с этим? Почему не прекратили? Когда это все кончилось, и куда мы пойдем сейчас?

— Есть только один способ ответить на эти вопросы. Когда будем возвращаться, вернись на несколько тысяч лет, и все узнаешь. Другого способа нет.

— Это будущее несовершенное, которое я как можно быстрее должен сделать будущим прошедшим. Давай оставим здесь белолицего с двумя шлюхами и вернемся. Он должен будет как-нибудь вернуться.

Саймон покачал головой.

— Слишком много крови, Богги. Мы должны как-то с этим покончить. Но сначала нужно его найти.

Богги щелкнул пальцами, вернулся к машине и включил ее.

— Слушай, ты, груда бесполезного мусора. Если ты так умна, где остальные живые люди на этой планете?

— Другие, кроме кого?

— Пламя… Определи для меня местопребывание всех людей.

— Это уже сделано.

Богги ждал продолжения, но машина молчала. Саймон рассмеялся, несмотря на всю нелепость и опасность их положения.

— Ты никогда не был хорош с компьютерами, правда, Богги? Давай я попробую.

— С удовольствием, и если она и тебе ответит так же, я прострелю ей брюхо.

— Хорошо. В этом здании два живых человека. Правильно?

— Нет.

— Сколько живых людей, включая меня, в этом здании?

— Пятеро.

Он ожидал такой ответ. Логично, что Магус привел с собой двух пленниц, как пришли сюда они. Он ждет где-то, ждет их. Ждет, чтобы узнать, выполнил ли Чинк свою работу.

— Где остальные три человека в этом здании, не считая тех двух, что сейчас перед тобой?

— Остальные трое в…

Взрыв прервал эти слова и сделал ответ ненужным. Жидкое пламя, охватившее всю поверхность машины, могло исходить только от одного человека. Луч был нацелен сверху вниз.

— Добро пожаловать в мир будущих мечтаний. Вы его никогда не покинете.

Еще один луч остановился в нескольких шагах от того места, где они прятались. Шепот, и затем Саймон и Богги разбежались в противоположных направлениях, укрывшись под балконом первого этажа.

— Магус! Ты меня слышишь?

Откуда-то сверху они услышали знакомый ненавистный насмешливый голос.

— Я слышу тебя, коммандер. Значит, этот глупый Чинк с вами не справился?

— Нет, как ты заметил. Он сейчас занят созерцанием своего пупка. И будет это делать примерно следующие сорок лет.

Насмешка Богарта пробила завесу сдержанности альбиноса.

— Жирный Богарт, ты ублюдок!

— В моем случае это случайность рождения. Но ты, Магус, сделал себя сам.

Улыбаясь, Саймон молча аплодировал. Богги улыбнулся в ответ и поклонился. Они знали, что игра почти закончена, и большинство карт у них на руках.

— Рэк! Что ты можешь мне предложить?

— Ничего. Я намерен убить тебя, а как это произойдет, выбирать тебе. Мне наплевать на двух красоток, которые с тобой — если они еще живы. Мне нужен только ты. Либо я убью тебя здесь и сейчас, либо подожду, пока ты вернешься в настоящее, и убью тебя там.

— У меня есть и другие возможности, мой дорогой Саймон. Несколько возможностей.

— Слушаю.

За ним удивительная машина с невероятным запасом знаний и информации догорала, и несколько ее устройства продолжали бормотать. Слышались слова на сотнях языков, базы памяти постепенно гибли, оставляя только самые простые элементы. Огонь. Последнее, что сказала машина, вернее, то, что сумел расслышать Саймон, было произнесено по-английски. Что-то вроде имени «Дейзи».

— Я все еще могу выиграть. Ты забываешь, что, когда уйдешь отсюда, обратно вернуться не сможешь. Темпоральные устройства на Райоле для этого слишком ненадежны. Но все это место набито знаниями, которые когда-либо смогут мне понадобиться. Я могу подождать здесь, узнавая все тайны, а когда буду готов, вернусь на Райол, когда захочу, и победить меня будет невозможно.

Саймон видел одну возможность, но надеялся, что Магус о ней не подумает. В такой продвинутой цивилизации, как эта, должно существовать оружие, которое они себе и представить не могут.

— А девушки?

— Мне они больше не нужны. И все равно не вижу возможности получить новый выкуп. Могу поделиться с тобой шуткой, Саймон. Эти фигуры никогда не были важны. Интерес в самой игре. И в неописуемом наслаждении от победы над тобой и превращения тебя в неудачника.

Через весь огромный зал Саймон видел, что Богги смотрит на него, ожидает какого-то указания, как выйти из тупика. Саймон посмотрел в сторону, не желая даже самому себе признаваться в невозможности найти выход.

— Саймон! Ты не можешь там красться целый день. Я согласен ждать. Но сделаю это легче для тебя. Если не можешь принять решение, вот то, что тебе поможет.

Оба увидели, что что-то падает с верхних этажей. Саймон на мгновение увидел девушку, умирающую в Пещерах Ночи, но этот предмет меньше. Тонкий и извивающийся, он падает, как змея, в неподвижном воздухе.

Предмет сбросили с такой высоты, что он достиг максимальной скорости, когда упал на пол почти точно на середине между ними. Сила удара разбила его на куски, но узнать можно было.

Это был пояс времени, такой же, как те, что у Саймона и Богарта.

Высоко сверху, с невидимых верхних этажей здания, они услышали смех. Начинался он тихо, каким-то бульканьем, но становился громче и громче. Все выше и тоньше. Отдаваясь эхом из коридора в коридор, словно кричал сам воздух.