Виктор Францев - Маг-рукопашник [СИ]

— 50 золотых, — озвучиваю ему цену выкупа, сам поражаясь собственной наглости. К моему удивлению, вместо того чтобы начать возмущаться, НПС облегченно вздыхает. Ощущение, словно гора сваливается с его плеч. На лице даже появляется робкая полуулыбка, с которой он смотрит на своего начальника. Тот хранит спокойствие, названная мной цена не вызывает у него никаких реакций.

«Правая рука» отцепляет от пояса кожаный мешочек, кладет на стол и пододвигает ко мне.

Кошелек из кожи трубконосого выхоля. Содержимое: 50 золотых монет.

Я замечаю на поясе у Кордуба еще один такой же кошелек. Это что, он было готов заплатить 100 золотых монет за колечко? Снова изумленно смотрю на него, пытаясь понять, в чем же его ценность. Хотя, возможно, оно и не слишком ценное само по себе, а здесь присутствует опять какая-нибудь душещипательная история об умершей или сбежавшей жене, сестре и т. д.

Эта мысль меня успокаивает, и я пальцем отодвигаю кольцо от себя в сторону НПСа. Тот радостно его хватает и тут же надевает на мизинец. На суровом его лице расплывается улыбка.

— Спасибо Вам огромное, господин Чак, — он привстает и пытается поклониться.

— Ладно, Бугай, ты получил, что хотел. Возвращайся и займись делами, а нам с Чаком нужно поговорить, — подает голос Истимий.

Ого! Про «нам надо поговорить» — мне нравится, попахивает интересным квестом. Надеюсь, он не предложит чего-то слишком криминального, не хочется рушить репу с городом.

Кордуб тем временем выбирается из-за стола, все-таки кланяется, и пятится к выходу, бормоча мне благодарности. Стража теперь провожает взглядами его. Сомнений нет, надзор именно за Истимием. Задерживать его — не задерживают, но, похоже появление этого персонажа в главной части города находится под бдительным вниманием стражников. И они этого не скрывают, а, наоборот, явно Истимию это демонстрируют.

— Закажешь, что-нибудь, Чак?

Я задумываюсь. Ресторан дорогой, но и деньги у меня есть.

Мафиози тем временем делает знак официанту, тот подходит. Все-таки не решаюсь заказать вино, беру пиво.

— К пиву очень рекомендую котлетки из косули, — произносит тем временем официант, глядя не на меня, а куда-то в потолок, — наш повар замечательно их делает. Еще я замечаю, что он излишне напряжен и на моего соседа по столу поглядывает с опаской.

Киваю:

— Хорошо, котлетки тоже. — Надо же попробовать местную высокую кухню. Хотя и вчерашняя оленина была очень неплоха.

— Хорошо, Чак, — говорит Истимий, когда официант, приняв заказ, уходит. — Мои люди говорят, что показал ты себя неплохим бойцом вчера в трактире. Один на один с Бугаем справился, а ведь он еще и вооружен был, и в доспехе. — При упоминании о доспехе я напрягаюсь — не попросит ли глава мафии вернуть еще и колонтарь, но нет, эта вещь его не интересует.

Истимий ждет моего ответа.

— Ну, было дело, сцепились маленько, — подтверждаю я, пожимая плечами. К чему он клонит?

Мафиозо усмехается.

— Бугай — очень хороший боец. На моей памяти еще никому не удавалось его побить… — он отпивает глоток вина из фужера, который по-прежнему держит двумя пальцами за ножку.

Мне вдруг этот фужер представляется чем-то вроде ножа, который бандит вертит вокруг пальцев. Что-то похожее есть в том, как Истимий с ним обращается. Воображение рисует, как он разбивает о край стола верхнюю часть фужера, а оставшейся «розочкой», перегнувшись через стол, атакует меня, метя в лицо или горло. Что-то оно слишком разыгралось — воображение. Тем не менее, я каким-то прозрением понимаю, что сидящий напротив меня НПС вполне на этот способен. Может стражники здесь для этого и сидят — охраняют мирных граждан от этого мутного чувака, наверняка с очень хорошими боевыми характеристиками, как от какого-нибудь монстра, выползшего из леса и забредшего в мирную локацию?

Мои мысли прерывает официант, который приносит пиво, как и Бугаю — в высоком стакане из тонкого прозрачного стекла.

— Котлетки будут готовы через 10 минут, — обозначает он полупоклон в мою сторону и уходит.

Истимий отпивает еще глоток и, к моему облегчению, отставляет фужер от себя. А следующие его слова заставляют меня очень даже заинтересоваться тем, что он говорит.

— Вот что, господин Чак. — Слово «господин» он выделяет интонацией — с одной стороны, как бы повторяя это слово за Кордубом и предлагая мне вместе над этим посмеяться, с другой — все-таки проявляя некоторое уважение. — Мы, у себя в квартале периодически проводим турниры, выявляем лучших бойцов. Ну и, вообще, всем развлечение, тотализатор работает, кому-то (он усмехается, и я понимаю, что под этим кем-то он имеет в виду себя) еще и заработать на этом немного удается.

Турнир! Здесь! В начальной локации. До этого я был уверен, что в подобных локациях турниров не бывает! Надо ли говорить, что я возжелал принять участие в этом турнире — а именно это, вне всякого сомнения, мафиозо и намерен мне предложить.

Тот, тем временем, продолжает и не разочаровывает меня:

— Хочу тебя пригласить принять в нем участие. Бойцы дерутся без оружия и доспехов, магией пользоваться можно, эликсирами во время боя — нельзя. Можно между схватками для восстановления. Победитель получает 10 желтых (я знаю, что желтыми на жаргоне называют золотые монеты), если способен продолжать бой — бьется дальше, но всего не больше трех боев. Побеждаешь троих подряд — еще 50 желтых сверху. Ну, и уважение у Воровской гильдии, что тоже, он опять усмехается, может пригодиться.

Доступно редкое задание! Победить трех соперников на подпольном турнире в Воровской гильдии. Хотите принять задание? Да/Нет?

Быстро соглашаюсь, а затем, уже словами, выражаю свое согласие Истимию.

— Хорошо, дон Истимий, я согласен. Приму участие в турнире.

— Вот и молодец!

Улучшение репутации с Воровской гильдией: +10. Всего: 10 (симпатия).

Улучшение репутации с городом Березань: +5. Всего: 10 (симпатия).

Что??? Повышение репутации с ворами привело не к снижению ее с городом в целом, а наоборот? Как у них тут все запутано.

Истимий допивает вино из фужера, закрыв глаза, пару секунд смакует остаточный вкус, затем открывает их, с сожалением оглядывает ресторанный зал и встает. Видно, что ему очень хочется здесь еще задержаться, но такой возможности он не имеет. Мне приходит в голову, что дон Истимий — бывший аристократ, в силу каких-то причин вынужденный уйти «на дно» и на этом «дне» пробившийся на самый верх. Вот только дорогие рестораны, аристократическая жизнь сейчас не для него и все, что он может себе позволить — лишь подобные короткие визиты.

— В семь вечера приходи в наш квартал, там тебя встретят, проводят в нужное место.

— Хорошо, — киваю. Поскольку он обращается ко мне на «ты», обращаться к нему на «Вы» и, тем более, называть его «дон» мне не хочется. Истимий не обращает на это ни малейшего внимания. Еще раз с сожалением и некоторой ностальгией во взоре обводит зал взглядом, разворачивается и уходит. Я вижу, что едва он выходит за дверь, как стражники дружно встают и идут следом за ним.