Виталий Храмов - Звездный попаданец [litres]

Звёздный Пёс устало закрыл глаза и откинулся на подголовник кресла. Конечно, против нас – он красавец. Но против него же самого на Стире – такой же живой труп, как и мы. Уважаю! Как бы там ни было – уважаю! Сам, лично – полез в пекло боя. Вон, броня – как броня списанного танка на полигоне, на котором десятки лет испытывали новые типы бронебойных снарядов.

Но как бы ни уважал я его, только он может спасти наших женщин от судьбы, что «более страшная, чем смерть»! Потому без каких-либо угрызений совести – шантажирую. И Ваня, брат мой названый, поддерживает. Его полупрозрачная субстанция уже отрастила когти россомахи. И руки Вани занесены для ударов. Одна – мне в висок, вторая – у него под подбородком.

Пёс не шевелится. Даже глаз не открыл. В помещении, кроме нас, ещё трое. Полулежат в креслах. Уже названная нам Мгла и ещё двое. Тоже в шунтованных шлемах. Но походу, они – полностью погружены в операционную систему управления кораблём. А может, делают вид. Но никто не пытается нас остановить. И дверь-шлюз в рубку – закрыта.

– Вадим! – тихо сказал Пёс, не открывая глаз, не шевелясь. – Там, на станции… мой старший сын. Держал контакты подрыва реакторов, давая мне время спасти тебя. Тысячи людей сегодня погибли. Только для того, чтобы ты довёз, наконец, предложение вольных.

– Чихать все хотели на ваши предложения и предположения! – в отчаянии закричал я. Потому что самого убивала эта ситуация с развязанной олигархами войной на уничтожение «излишней биомассы». – Всем плевать! Знаю, что время – уходит! Знаю! Да и ты знаешь, что наш полёт – безнадёжен! Знаешь! Ты же нас в Ядро собрался везти?

– Не безнадёжно, – ответил Пёс. Но вяло. С недостаточной внутренней уверенностью. – Есть шансы. Всё же они – есть. А вот если нас там не окажется – даже этих шансов не станет! Основатель, что же ты его поддерживаешь? Разве судьба этих женщин, признаю, дорогих для вас, но стоит ли она человечества?

– Судьба наша не в Ядре, – каким-то замогильным голосом отвечает Ваня.

С хрена ли это Пёс назвал Ваню «Основателем»? Попутал с устатка? Теперь-то он даже на клона Основателя не особо похож. Так, длинный измождённый страдалец.

– Судьба наша неразрывно связана с этими девушками, – рокочет Ваня. – И ты это знаешь! Ты уже принял решение, теперь только пытаешься понять, почему ты его принял. И провидец тебя предупредил. Если мы прямо сейчас полетим в Ядро – шансы небольшие, но есть. Предотвратить войну Содружества с дикими есть шанс. Тут ты прав. Но если мы не погонимся по следу – шансов у человечества не останется.

Смотрю на Ваню и глазам своим не верю. Он ли это? Что это с ним?

А-а-а!.. Показалось! Мне просто показалось. Как в том кино. Показалось, что Ваня в моих глазах как раздвоился. Будто он – не он. И вот я проморгался и – прошло. Снова – Ваня. Просто Ваня.

– Там, в нишах – комплексы, – тихо сказал Пёс. – Одевайте. Пойдём на полном ходу. И садитесь в кресла. Это самый быстрый корабль во Вселенной. Компенсаторы просто не рассчитаны на возможности этого корабля.

Пёс тяжело вздохнул и обратно откинулся на кресло:

– Идём по женскому запаху.

«Кабши»! Ха-ха! Полнокомплектный «Кабши»! Круть! Блин! Из меня же… изъяли, щуки! – нейросеть. Меня передёрнуло. Слишком больно даже вспоминать процесс «изъятия». Садисты! Ненавижу! Теперь «Кабши» – просто толстый костюм со скорлупой, неподъёмной в условиях нормального притяжения. Даже мускульные усилители – неуправляемые. Проклятие! Тут ручное управление только аварийное, да и то только базовыми функциями! Хоть вой, как тамбовский волк!

– Скиталец? – слышу я удивлённый голос «полковника».

– Да, Рубеж, помощь нужна, – сказал Звёздный Пёс. – Из этой точки ушёл в подпространство корабль. Слишком давно, чтобы я узнал – куда. Я слышал, что у тебя есть оборудование, чтобы отследить такие следы в гипере.

– Брешут! – уверенно заявил Рубеж. – Не верь ты всяким сплетням! Я же вот не верю, что истребитель может за мгновение пролететь пару миллионов километров. В указанной тобой точке тебя встретят и проводят мои ребятки. Возражения не принимаются. Этим – будем в расчёте. Мне тоже интересно, что заставило тебя так кардинально изменить планы. На тебя это не похоже. Вот нюхом чую – неспроста это. Даже седалище зачесалось.

Адмирал внимательно всматривался в Звёздного Пса:

– Плохо выглядишь. Сколько раз тебе говорил, что ты уже давно не в том положении, чтобы лезть в пекло первым. Допрыгаешься! Но! Чую также, что только смерть тебя исправит. Тьфу-тьфу на тебя! Удачи!

– Благодарю, Рубеж! – устало улыбнулся Пёс. – Кто мы будем, если изменим себе?

Рубеж кивнул, молча – мазнул угрюмым взглядом по нам с Ваней и отключился.

Никакой команды не было, но изменение курса корабля я почувствовал сразу. Потому что меня сильно вмазало в стену. Дополз до кресла, вскарабкался в него, упал в его компенсирующее поле. Правильно. Нечего нас жалеть. Жалеть надо – время. Оно – всегда – упущенное.

Обзорных экранов рядом со мной не было. Небольшое оконце иллюминатора показывало только черноту. Обычное в таких случаях проецирование сигнала на нейросеть мне было недоступно ввиду отсутствия сети как таковой. Вот и осталось только тупо смотреть прямо перед собой. Терпя перегрузки.

И – думать. Ибо теперь процесс этот стал очень небыстрым и очень непростым. Процесс размышлизмов, я имею в виду. И проклинать при этом судьбу-злодейку. Материть садистов и самого себя, с иронией вспоминая, как я гордился, каким я стал умным! Был – умным. Даже – заумным. В том самом негативном использовании этого выражения. Потому как стоило из меня пропасть нейроускорителям, имплантатам, искинам и вычислителям, ёмкостям хранения данных – всё! Сдулся умник. И оказалось, что тот уровень мыслящей активности, каким я владел всю жизнь, мой, базовый, так сказать, крайне неудовлетворительный. Стал. Привычный. Был. Раньше. А сейчас очень неприятно и больно ощущать себя тупорылым тугодумом. Очень некомфортно. Быть тупым.

Обретение нейросети и связанных с нею благ происходило незаметно и интуитивно понятно. Как само собой разумеющееся. Вся эта «дополненная реальность», внутренняя «форточка» в башке, управление техникой мысленными усилиями – всё это пришло постепенно. И незаметно стало обыденностью. А теперь – пропало. И ощущалось это – как потеря мною половины возможностей. Будто у меня отрезали вместо нейросети – левую сторону тела. И теперь – всё олрайт! Ослепший, оглохший, полупарализованный инвалид хрипит от перегрузок в кресле, неспособный даже активировать медблок «Кабши», чтобы ввести себе препараты, облегчающие перенесение перегрузок.

Ну и, разумеется, система, не видящая меня в упор без вшитых в меня «проводов, полупроводников и диодных пар», игнорировала наш переход в подпространство. Пёс и экипаж корабля – в отрубе. А вот мы с Ваней – смотрим друг на друга.