Виталий Храмов - Звездный попаданец [litres]

И поначалу широко разрекламированных прелестей подпространства я просто не заметил. И только потом увидел, что на корабле – имеется привычная атмосфера (а не разреженный, пересушенный воздух), притяжение, привычное мне, которое в Содружестве считается довольно немилосердным. Я заметил, что их стандарт силы тяжести меньше земного. Я не специалист, чтобы оперировать цифрами, но с таким притяжением, какое у них стандартно на станциях и кораблях, я бы на Земле стал бы абсолютным чемпионом по всем физическим дисциплинам. Стира, кстати, тоже считалась «тяжёлой» планетой. Хотя и там я мог влёгкую запрыгнуть в окно третьего этажа.

Так вот, на корабле вдруг стало светло и «тяжело». Но «Кабши» вновь перестал ощущаться. Как раньше.

– Вань, а Вань, – зову я друга.

Только вот его нет. И остальных – нет. И вообще – ничего нет. Никакого космоса, никакой безумной бойни всех против всех, этих головоломок, хитросплетений политики вселенских масштабов. Я сидел в любимом кресле у себя в зале, в собственной квартире, перед выключенным телевизором.

– Слава богу! Гля! – застонал я. – Сон, щука! Это всё – бред! Все ваши космосы, гля!

– Папа! – слышу я укоризненный голос дочери.

И резко, до хруста шейных позвонков, поворачиваюсь на голос. И вижу – девушку. Не дочку, какой её привык видеть. А девушку. Моего роста. С лицом, до боли знакомым. И грудью! Моя девочка – выросла. И довольно сильно! Особенно в некоторых местах. Обогнав в этом даже мать.

– Ты? – хриплю я внезапно перехваченным горлом. – Так… выросла!

– Папа, – лицо дочери встревожено, – тебе плохо?

– Плохо, доча! Очень плохо! – и из глаз моих побежала подсоленная вода.

– Что случилось? – встревоженно спрашивает она меня.

И я начинаю ей рассказывать, как неожиданно для себя – оказался хрен знает где, хрен знает зачем. А хуже всего, что сразу же угодил в такой зубодробительный заворот, что от меня – почти ничего не осталось. Стал жаловаться, как мне всё это надоело, как я соскучился по простой тихой жизни, по нашему уютному дому, соскучился по тихим семейным вечерам с мелкими и простыми семейными заботами. Начинаю ей высказывать, не стесняясь в выражениях – взрослая уже, вон какие себе признаки отрастила, хм… Так вот, высказываю, где и в каком виде я видел все эти Содружества, империи, союзы диких и вольных, всех этих деятелей с их помыслами и замыслами, их планами и устремлениями.

Дочка слушала меня, пылая синевой своих глаз. А потом неожиданно говорит:

– А давай – споём!

– А давай! – махнул рукой я. И верно – расканючился тут, как дитя малое. – А что?

– Твоего любимого. Давай – «Кукушку»! – просит дочь, подбирая под себя ноги, как любила… любит её мать, одергивая сарафан, укрывая им свои круглые, по-детски ещё, коленки.

Улыбаюсь от умиления, запевая:

– Песен ещё не написанных сколько, скажи, кукушка?

А дочь, улыбнувшись, пропела чистым и звонким голосом:

– Пропой!

Удивился, но продолжил:

– В городе мне жить или на выселках? Камнем лежать или гореть…

– Звездой! – поёт дочь.

– Солнце моё, взгляни на меня! Моя ладонь превратилась в кулак! И если есть порох – дай и огня!

– Вот так! – тихо поёт дочь, кивая. – Вот так!

И громко, с неожиданной для меня силой и энергией запела так, что моя спина пошла волнами мурашей:

И со звоном её голоса – растаяла моя уютная квартира. Опять я оказался в утлой консервной банке, обжатой со всех сторон плотным, как бетон, вакуумом. И лишь впечатление – пузырится в душе.

– Как ты? – тихо спросил друг.

– В строю! – отвечаю я ему.

– Может, помашем руками? – предлагает Ваня. – Всё одно ничего не работает.

Я – киваю, вставая. Верно, доча! Гореть звездой! В бою! Лишь сильные и смелые – останутся в светлой памяти. Им и идти по следу одинокому. Вот так!

– Да, брат? – спрашиваю я Ваню.

И кланяюсь, как каратист-выпендрёжник. Вот и звёзды. В глазах. Верно, бой – всегда без правил. Всегда – вопреки. И всегда – чересчур. За пределами твоих возможностей. Только так – останешься в строю. Вот так!

Даже в дружеском спарринге – до крови, до лопнувших черных кровоподтёков, до разошедшихся рубцов. До предела! За грань! Когда боль – выжигает всё лишнее. И как сказал тот примарх: «И это прекрасно!» Вот так! Как-то так.

Выход в реальное пространство было шокирующим. Оказалось, что эти двое… недоумков не только забыли напомнить, что у них совсем не осталось никакого нейроинтерфейса, из-за чего система их просто игнорировала, как несуществующих, и они провели весь переход не только бодрствующими, так ещё и без поддержки защитных медицинских препаратов. И как будто этого мало – они ещё и передрались между собой! Отделав друг друга как злейший враг не изобьёт. Но, видимо, успели помириться – потому что улыбались разбитыми в котлеты губами и сверкающими глазами, сквозь опухоль вокруг этих самых глаз.

Звёздный Пёс только вздохнул и покачал головой. Безумцы!

Безумцы! Все! Все до одного поведенческие прогнозы по этим двоим – неизменно отправлялись в утиль. Все. До единого. Даже провидец несколько раз разводил руками. Куда уж офицерам разведки флота Содружества? Может, поэтому Верж самоустранился от игры? Фактически.

Меж тем ожили обзорные экраны, пошла телеметрия. И стало не до особенностей поведения чуждых этому миру особей. «Вестник» восстановил соединение с кораблями отряда Департамента дальней разведки Службы пограничного контроля Содружества, соединяя вычислительные и сканирующие мощности кораблей в единую сеть.

К сожалению, оборудование обнаружения тонких излучений изотопа, которыми были пропитаны Вадим и его самка, осталось на «призраке». И оператор – погиб.

– Там! – заявил Ван Бол, подлетая к стойке управления и пытаясь вручную оперировать сканирующим оборудованием.

– Откуда знаешь? – спросил Звёздный Пёс.

– Там – моё! – безапелляционно заявил клон Основателя.

Все три члена экипажа подняли свои пилотские шлемы, переводя удивлённые взгляды с Ван Бола на Звёздного Пса. Они ещё не знают. А вот Звёздный Пёс не только слышал уже эту фразу, но и имел возможность убедиться, что это не пустая похвальба. Потому он взял на себя управление сканерами, перенаправив работу искина радара на сканирование указанного сектора.

– Цель наблюдаю! – доложил оператор «Вестника». – Опознаю сигнатуру искомого объекта. Да что такое?! Прошу прощения! Неизвестные помехи.

Единая сеть управления формацией уже действовала, потому корабли ордера синхронно повернули и двинулись на перехват траектории движения «цели». Майор Эжариолета Пасволь приказала сканировать пространство на наличие факторов агрессии и проявления врага. Операторы всех наблюдательных постов отметили помехи, природу которых понять не удавалось.