Виталий Храмов - Звездный попаданец [litres]

– У самих имперцев – то же самое, – усмехнулась Асара. – Всей глубиной этих прорывных и – чудесных технологий владел лишь сам Основатель. Потому потеря Основателя – невосполнима.

Асара помолчала и покачала головой:

– Для всего человечества, – добавила она.

– Так он вроде бы жив, – удивился я.

– Живой труп, – махнула рукой Асара. – Формально да, он не мёртв. Но можно это считать жизнью? Только как символ их веры.

А-а! Это знакомо. Товарищ, что живее всех живых. Было такое, проходили. Император – жил, жив и – будет жить! И Основатель – такой молодой! И юный октябрь – впереди!

Ваня опять вернулся к своему рассказу. Яйцеголовые нашли в телах легионеров лишние органы, каких у людей – нет. Эти органы и вызывали изменения их тел и возможностей. А потом нашли такие же – и у Вани. Только у Вани их найти можно было, только точно зная, что и где искать. Потому что легионерам органы были пересажены операционным вмешательством, а у Вани они были – штатно. Как его родные. Именно этим и объясняется, что только один легионер был великаном – он дольше остальных жил с «присадками», дольше всех был под их мутационным воздействием.

– Ваня, а ты, оказывается, подросток! – удивился я. – Тебе надо одежду на вырост покупать! Блин! Это каким же ты вымахаешь, если сейчас в двери не проходишь?

– Вадим! – качает головой Ваня. – Я не настолько часто открываю рот, чтобы пропускать мои слова мимо ушей! Я же тебе сказал – им – пересажено. А у меня – так и было. Я таким и буду. До роста Азетоса не дотянусь и за тысячу лет. Это у них – бурный рост. Потому как присажено. У меня – уже нет. Ну, подрасту на палец, за сотню лет. Это за тысячелетие – ну, на ладонь выше стану.

Я аж подавился собственной слюной. И глаза так выпучил, что эти двое – рассмеялись.

– Точно – спал! – смеялась Асара, пожирая Ваню влюблёнными глазами. – Прослушал, что твоя бешеная регенерация сделала старение просто невозможным!

А Ваня – обиделся. Наверное. Замолчал, сосредоточился на управлении нашего подводного полёта.

Голова моя в очередной раз опустела. А потом – дзынькнула. Разум – лопнул пополам и вдребезги.

Меня уже начали напрягать эти качели моего морального настроения. Буквально только что я ощущал себя – небожителем, внесённым на Олимп ракетоносителем в собственной заднице. А теперь ощущаю себя – букашкой, теряющейся в тени бессмертного бога. Вани. А кто он, если не бог? Подобный Прометею? Небожитель. С его легендарной печенью, регенерирующей за ночь, и орлом Зевса, которому за ночь завтрак новый, свежий – отрос.

В голове моей – пустота. От разорванного в лохмотья шаблона. Бессмертие! Не фантастика! Реальность! Вот она! Рядом сидит!

Я – крут? Со всем изменённым телом, изменённым сознанием? Со всеми этими нереальными базами в голове?

Я – пыль! Пыль в бесконечном вакууме межзвёздного пространства.

И только одна мысль крутилась в этом вакууме: «Не помрёшь ты, Ваня, своей смертью!» Но шутка эта так и осталась не озвученной. Потому как – не смешно. Да и Ване я не желаю смерти. Никакой. Пусть живёт. Вечно!

А я – пыль. Звёздная пыль. Зазвездившаяся пыль. На сапогах. Бессмертного друга.

Бессмертного, богоподобного друга. Прометея! Так вот куда ты делся!

Да ну, нах!

– Вадим! Вадим! – услышал я крик. Но уже после того, как стальной сапог врезался в мой бок.

– Очнись! – кричала Асара. – К управлению огнём! Твоя – верхняя полусфера!

Прыгаю в кресло управления защитными турелями. Принимаю на себя контроль над системой огня этой огневой точки. И – осматриваюсь.

Может быть, Ване надоело «ползти» под водой, а может – берег был близко? Но мы – вынырнули, свечой взлетая в небо.

Я даже не успел сориентироваться на местности. Только и увидел бесконечное зеркало воды и далёкий мираж береговой линии. Потому что я увидел чёрные точки стервятников, что падали на нас, под отчаянный писк системы распознавания.

Ждали нас! Навалились! Зажали!

Тут не то что отстреливаться, тут бы голова не оторвалась от выкрутасов, что вырабатывал Ваня, выкручиваясь из-под огня истребителей мародёров. Крутил наш водоплавающий летательный аппарат так, что не то что компенсаторы перегрузок, моё собственное тело не выдерживало!

Мир свернулся в овечий глаз. От перегрузок и кутерьмы виражей. В маленький такой и квадратный глазок. И кругом – бордовая тьма. А в ней – стремительные смертоносные тени истребителей врага! И густая сеть твердотелых снарядов, летящих с невероятными скоростями, росчерков перегретой плазмы, полос раскалённого лазерными лучами воздуха, инверсионных следов разорвавших воздух не обтекаемых угловатых космических истребителей.

Стрелял, конечно. Но больше – наугад. Пугая стервятников. Да и просто для самоутверждения – я ещё жив и барахтаюсь! Мародёры были, казалось, всюду! Лупил – на расплав излучателей. Попадал ли? Не знаю. По нам бы не попадали – вот что главное!

Но по нам – попали. Корпус нашего многострадального «Наутилиуса» – вздрогнул. И не так, как раньше. Звука никакого я не услышал. Ни грохота, ни взрыва. Сквозь собственный хрип и перестук кузнечных молотов в висках и в моей голове разве что-то услышишь?

Но это не убило нас – Ваня продолжал крутить наш самолётик, значит – управление не потеряно, живём! Но от нас тянулся кручёный, ломаный хвост следа вылетающего топлива, густой дым, обломки. Мне, смотрящему в заднюю верхнюю полусферу, – хорошо видимый хвост.

И вдруг, для меня – вдруг, мародёры прыснули в разные стороны. Наши!

Мои же труды спасли мне жизнь – Ваня вывел кутерьму воздушного боя на узел автоматического ПВО. Система опознала нас как своих, вышла из спячки, разбрасывая песок, встала в боевое положение. И – разрядилась всеми оставшимися сверхскоростными ракетами по мародёрам.

Почти одновременно с этим развалился и наш самолётик.

Стыдно признаться, но я не знаю, почему я остался жив. Я – отрубился. Увидев песок и скалы далеко внизу, узрев, что между мной и землёй – ничего, поняв, что от участи шлепка майонезного меня ничего не спасёт, падая в ускорении свободного падения голубиного помёта, испугавшись так, как никогда в жизни не пугался – потерял сознание, как девочка какая малохольная.

И очнулся от резкого рывка вверх.

– Ваня! – прохрипел я, смотря на друга сверху вниз (Ваня держал меня за щиколотку на весу, головой – вниз), болтаясь, как котёнок, которого держат за шкирку и трясут, вытрясая из меня – песок, страх, да и душу заодно. Но я чувствовал, как лицо моё растянуто в глупой улыбке от уха до уха. Хорошо, что через шлем не видно.

Ваня отпустил меня. Падать с высоты его роста на мягкий песок – совсем не страшно. Потому я сразу же стал кувыркаться, пытаясь встать на ноги. На ватные, непослушные ноги. Упираясь в песок воздушными, бесчувственными руками.