Андрей Лях - Челтенхэм [litres]

Он был высокого роста, лет примерно пятидесяти и совершенно лыс, если не считать клочков седых волос на висках и такой же скобки, с намеком на былую кудрявость, над шеей. У него были громадные, аномально широко расставленные глаза в кольцах темных морщин и печально-спокойный взгляд.

– Здравствуйте, господин Левеншельд, – сказал Диноэл, бестрепетно вступая в контакт с древним и непостижимым лаксианским разумом, ухватил ближайший стул за черные лакированные изгибы, развернул и, не дожидаясь приглашения, сел.

– Здравствуйте, Диноэл, – приветливо, но с достоинством отвечал Скиф. – В дальнейшем называйте меня Эрих, а потом, вероятно, мы перейдем на «ты».

Говорил он тихо, голос его был глубок и слегка глуховат.

– Вы знаете, Эрих, – сказал Дин, – я собирался спросить, а кто же, собственно, из нас начальник? Но теперь этот вопрос отпал сам собой. У вас потрясающие начальственные интонации, просто изумительные. Если всю нашу компанию разгонят, вы запросто можете зарабатывать деньги на телевидении – например, вести передачу «Вечерний пришелец». Или «Клуб любителей инопланетного вторжения». Скажите, а это правда, что вам десять тысяч лет и вы были знакомы с Юлием Цезарем и Понтием Пилатом?

Скиф и бровью не повел.

– Нет, с Юлием Цезарем я, к сожалению, знаком не был. Поскольку перед руководством отчитываюсь я, то, видимо, на данный момент действительно я и есть начальник, хотя в последующем, думаю, это будет несущественно. Если других вопросов у вас нет, то я тоже хотел бы спросить кое о чем. Насколько вы себе представляете ситуацию, в которой мы оказались? Насколько я понял, у вас есть какое-то образование в нашей области.

Диноэл пожал плечами.

– Никакой особой хитрости я пока не вижу, – заговорил он, несколько пригасив свой ухарский тон. – Контрабанда артефактов и все такое – никакая не диковина, это было и будет. Да, теперь вмешалась мафия – раньше этого не было. Что ж, рано или поздно такое должно было произойти.

Скиф согласно покивал.

– Разумный подход. Только, боюсь, рано или поздно может произойти совсем не это, а нечто иное, куда более серьезное. Признаюсь, сама по себе эта ваша мафия меня мало волнует. Скажу больше. На нас надвигается война, более того, она неизбежна, но и это меня не слишком беспокоит, и я предлагаю вам заняться совсем другими вещами. Впрочем, одно не исключает другого…

Скиф встал, взял соседний стул, поставил напротив, но садиться не стал, а просто оперся о спинку.

– Не знаю, известно ли вам, что девять десятых из ныне изученных погибших цивилизаций были уничтожены внешними силами, о которых эти цивилизации вплоть до самого финала имели довольно смутное представление? На подробную лекцию у нас, увы, нет времени, но если говорить коротко и упрощенно, то картина получается такая: до определенного уровня развития эти расы никого не интересовали, и их никто не трогал. Но, достигнув определенных высот, они по дурости и необразованности начинали лезть, куда не следует, и замахиваться на то, на что замахиваться было по меньшей мере рано. На этот счет, как правило, у них существовало странное оправдание, что прогресс остановить невозможно. В итоге для них останавливался не только прогресс, но и все остальное, причем, если верить дошедшим до нас данным, без всякой анестезии.

Тут Скиф сделал небольшую паузу, и Дин был вынужден нехотя признать, что постепенно попадает под гипноз этих странных завораживающих глаз.

– Естественно, эти процессы сугубо специфичны для каждого случая, так сказать, индивидуальны. – Голос Скифа временами съезжал в звучный шепот. – Но некоторые общие закономерности прослеживаются, и на их основании я могу со всей ответственностью заявить, что человеческая раса подошла к очень опасному порогу. К сожалению, втолковать это нашим правящим лидерам не представляется возможным… по многим причинам. Даже руководители Контактных ведомств полностью не осознают масштаба угрозы. Придется действовать самостоятельно. Диноэл, разумеется, мы вычислим этих самых мафиози и постараемся максимально осложнить им жизнь… и упростить смерть… Кстати, появление подобных личностей – тоже любопытный признак… Мы даже пойдем воевать, если потребуется, – но главная наша задача не в этом.

– Минуточку, – вмешался Дин. – Вы знаете, Эрих, боюсь, как бы я не перешел на «ты» раньше времени… Как станет можно, рукой мне, что ли, махните… Вы что же, хотите, чтобы мы с вами вдвоем застопорили прогресс и спасли человечество? Вопреки начальству?

Скиф едва слышно хмыкнул:

– Я тоже задам вам вопрос, Диноэл. А кто мы с вами такие, по-вашему?

– Черт его знает. Солдаты науки.

– Вздор. Мы слуги. Кнехты. Мы самураи. Мы люди со стороны, наемники, нанятые для защиты этой расы безотносительно ее принципов и ценностей. Мы дали клятву и обязаны следовать ей до конца. Кстати, то, что мы оба не являемся в полной мере людьми, лишний раз подчеркивает нашу роль. Пусть человечество вытворяет что хочет – наше дело, чтобы у него была такая возможность. На обезьяну с гранатой мы смотрим с точки зрения безопасности обезьяны. На данном этапе нам необходимо понять, какая и откуда исходит угроза. И выполнение теперешнего задания мы обязаны максимально использовать для этой цели. Я владею аналитическим аппаратом. У вас есть феноменальная способность извлекать информацию из закрытых зон. Я сделал все, чтобы мне предложили именно вашу кандидатуру. У нас хорошие шансы, и мы не должны их упустить – вот и все.

– Ага. И дальше мы умрем героической смертью, исполняя свой долг.

– Да что за чепуха, – поморщился Скиф. – Умирать найдется кому и без нас. Чтобы выполнить свой долг, как вы говорите, надо оставаться живым. Я подобрал для вас несколько книг, вот – почитайте и поразмыслите.

Тут Скиф попал, что называется, в самую точку. Дин в ту пору – да и еще много лет спустя – настолько привык бездумно полагаться на свою всемогущую и непогрешимую интуицию, что ситуация, в которой требовалось присесть и сознательно что-то проанализировать, представлялась ему до крайности экзотической. Очень не скоро и с трудом дошел до него тот факт, что время может быть подспорьем для мыслителя. Как-то так вышло (не без душевной ленности, чего уж скрывать), что боевой принцип «задумался – погиб» незаметно перекочевал у Диноэла в обычную жизнь, и великая заслуга Скифа в том, что пинками и тычками – временами весьма жесткими – он заставил знаменитого контактера учиться думать.

– Ну что же, – пробурчал Дин. – Во всяком случае, я рад, что среди наших горлохватов и ухорезов появился ученый профессор… Как я понимаю, вы предлагаете мне заговор. Недурно. Но я, вообще-то, служу в группе «Эхо»…