Виктория Шваб - Месть [litres]

– Что теперь? – спросил Митч.

Два коротких слова. Никогда еще они не казались такими весомыми. Последние десять лет Виктор жил местью. Он никогда не задумывался, чем займется дальше, но теперь, достигнув цели – Эли гнил за решеткой, – замер в нерешительности. Он здесь. Он жив. Месть была для него всепоглощающей гонкой. Теперь она исчезла и оставила ощущение неуверенности, незавершенности.

Что теперь?

Он мог их всех бросить. Исчезнуть. Это самое разумное решение: компания, особенно такая странная, неизменно бросается в глаза, а вот одиночка – нет. Талант Виктора позволял ему отвлекать внимание окружающих, воздействовать на их нервы так, что возникало слабое, но действенное отвращение. Стелл верил, будто Виктор Вейл мертв и лежит в могиле.

Виктор знал Митча шесть лет.

Сидни – шесть дней.

Доминика – шесть часов.

Каждый из компаньонов грузом висел на ногах Виктора. Лучше скинуть их, освободиться.

Так уйди, подумал он. Однако не двинулся в сторону двери.

Доминик не проблема. Они едва знакомы, их свели только необходимость и обстоятельства.

Другое дело Сидни. Виктор нес за нее ответственность. С того самого момента, как убил Серену. Никакой сентиментальности – обычные части уравнения. Коэффициент, что перешел с одной доли на другую.

А Митч? Митч, по собственному заверению, проклят. Лишь вопрос времени, когда здоровяк снова угодит в тюрьму. Скорее всего, в ту, из которой и сбежал вместе с Виктором. Для Виктора. И пусть они знакомы меньше недели, Митч никогда не бросит Сидни. Да и та вроде как привязалась к здоровяку.

Ну и конечно, оставался Эли.

Да, он сидел за решеткой, но оставался в живых. С этим Виктор ничего не мог поделать, учитывая способности Эвера к исцелению. Но если Эли когда-либо выйдет на свободу…

– Виктор? – окликнул Митч, словно чуя, какой оборот приняли его мысли.

– Мы уезжаем.

Митч кивнул, не в силах скрыть облегчение. Он всегда был открытой книгой, дже в тюрьме. Сидни потянулась, ее синие глаза уставились на Виктора в темноте. Похоже, девочка не спала.

– Куда мы отправимся? – спросила она.

– Не знаю, – ответил Виктор. – Но здесь оставаться нельзя.

В комнату вернулся Доминик, неся с собой холодный воздух и запах дыма.

– Уезжаете? – встревоженно переспросил солдат. – А как же наша сделка?

– Расстояние не проблема, – ответил Виктор. Не совсем так: когда Доминик окажется вне поля зрения, Виктор не сможет менять установленный порог. Но сам эффект должен остаться. – Наш договор в силе, пока ты на меня работаешь.

– Что угодно, – поспешно кивнул Доминик.

– Раздобудь нам новую машину, – обратился Виктор к Митчу. – Хочу покинуть Мерит к рассвету.

Так и вышло.

Два часа спустя, когда первые лучи солнца прорезали небо, Митч подкатил к зданию на черном седане. Дом стоял на пороге и, скрестив руки, наблюдал, как Сидни вместе с Долом забирается на заднее сиденье. Виктор занял место рядом с водительским.

– Уверен, что в порядке? – спросил у него Митч.

Виктор посмотрел на свои руки, размял пальцы и ощутил покалывание энергии под кожей. Если на то пошло, он чувствовал себя сильнее. Его талант стал чище, яснее, четче.

– Лучше, чем прежде.

Виктор вернулся к жизни на холодном бетонном полу.

Несколько мучительных секунд разум оставался пуст, мысли разбегались. Словно очнуться после жесткого прихода. Виктор попытался выцепить что-то логичное, упорядоченное, рассортировать ощущения – медный привкус по рту, запах бензина, тусклый свет фонарей сквозь потрескавшиеся оконные стекла – и наконец понял, где находится.

В гараже механика.

Тело Джека Линдена темной массой валялось в обрамлении разбросанных инструментов.

Виктор вытащил изо рта капу и сел, непослушными руками выуживая из кармана сотовый. Митч снабдил телефон самодельным устройством защиты от перенапряжения. Оно сгорело, но сотовый уцелел. Виктор включил телефон.

От Доминика пришло короткое сообщение:

«3 минуты, 49 секунд».

Отрезок времени, пока Виктор оставался мертв.

Он тихо выругался.

Слишком долго. Чересчур долго.

Смерть опасна. Каждая лишняя секунда без кислорода, без кровоснабжения наносила все больший вред. Органы могли функционировать еще несколько часов, но мозг вещь хрупкая. В зависимости от человека, от характера травмы, врачи считали, что гибель мозга наступает через четыре, пять, реже шесть минут. Виктор не собирался испытывать судьбу.

Но игнорировать мрачную статистику тоже не получалось.

Виктор умирал все чаще. Смерти становились все дольше. А урон… Виктор посмотрел вниз, увидел на полу следы от электрических разрядов и осколки стекла от разбившихся ламп.

Он встал и ухватился за ближайшую машину, пока помещение не перестало шататься. По крайней мере чертов гул исчез, и на смену ему пришла благословенная тишина – правда, ее почти тут же прорезал резкий сигнал телефона.

Митч.

Виктор сглотнул, чувствуя привкус крови.

– Я возвращаюсь.

– Линдена нашел?

– Да. – Виктор оглянулся на тело. – Но не сработало. Начинай искать новую цель.

Гул начался две недели спустя после воскрешения.

Поначалу он едва ощущался – легкое жужжание, настолько тихое, что Виктор списывал его на неисправную лампу, звук мотора, бормотание телевизора в соседней комнате. Но гул не прекращался.

Почти месяц спустя Виктор поймал себя на том, что стоит посреди вестибюля гостиницы и оглядывается в попытках отыскать источник звука.

– Что такое? – спросила Сидни.

– Ты тоже это слышишь?

– Что слышу? – недоуменно нахмурилась она.

Сидни явно спрашивала не о шуме, а интересовалась, что же отвлекло Виктора.

– Ничего, – покачал головой он и повернулся обратно к стойке.

– Мистер Стокбрижд, – обратилась к нему администратор, – вы сняли номер на ближайшие три ночи. Добро пожаловать в отель «Плаза».

Они нигде подолгу не задерживались, кочевали из города в город, иногда останавливались в отелях, иногда снимали квартиры. Никогда не путешествовали по прямой, не соблюдали даже подобия регулярности.

– Как желаете расплатиться?

– Наличными, – ответил Виктор, доставая из кармана бумажник.

Они не испытывали проблем с деньгами – согласно Митчу, это была лишь последовательность из единиц и нулей, виртуальный счет в вымышленном банке. У громилы появилось новое любимое хобби: собирать мелкие суммы, отщипывать по несколько пенни от каждого доллара и хранить прибыль на куче счетов. Вместо того чтобы стирать следы преступления, Митч оставлял их слишком много, чем весьма усложнял поиски. Результатом становились большие комнаты, мягкие кровати и пространство – все то, по чему Виктор так скучал в тюрьме.