Виктория Шваб - Месть [litres]

Забавно, но до той ночи Джонатан никогда никого не убивал.

Он думал, это будет сложнее.

Это должно было быть сложнее, должно было быть невозможно, учитывая количество нападавших, количество выстрелов, но так много в том дне было невозможного. Сине-белый свет как щит отразил их пули. Разразилась какофония звука и насилия, а когда все закончилось, Джонатан стоял один среди трупов.

Невредимый.

Нетронутый.

В редкие метафизические моменты Джонатан думал, что это Клэр за ним присматривает. Но в свои мазохистские моменты, которых было гораздо больше, знал, что это наказание, вселенная издевается над ним за то, что он не смог сделать.

Часы пробили семь, и Джонатан завязал свой изношенный галстук. Надел куртку, взял саксофон и пошел на работу.

Его дыхание вырывалось облачками пара. В этой части Мерита было уже темно, словно уличные фонари опасались его беспокоить. Клочок земли в полумиле от «Марины», который они обозначили на карте как «Зеленая аллея» – еще одна ирония, учитывая, что куда ни глянь, не было ничего, кроме камня и асфальта.

Призрак Зеленой аллеи.

Это был он. Человек, который не может умереть.

Он уже…

– Эй, – прорычал чей-то голос. – Гони деньги.

Джонатан не услышал шагов, да и не слушал ничего. Но почувствовал нервный тычок ствола в спину, обернулся и увидел паренька лет шестнадцати, что сжимал пистолет в обеих руках, словно это летучая мышь.

– Иди домой.

– Ты глухой или тупой? – зарычал пацан. – Пушку видишь? Я сказал, гони гребаные деньги.

– Или что?

– Или я, блин, тебя пристрелю.

Джонатан откинул голову назад и посмотрел на небо.

– Так стреляй.

В половине случаев у них не хватало яиц, чтобы выстрелить. Этот рискнул. Не то чтобы это имело значение. Пистолет грохнул, воздух вокруг Джонатана сверкнул, словно высеченные кремнем искры, и обнял его, как руки Клэр, говоря, что еще не время, не его очередь. Пуля срикошетила и улетела в темноту.

– Какого хрена? – изумился пацан.

– Иди, пока цел, – предупредил Джонатан, но подросток психанул и разрядил всю обойму в голову Джонатана. Семь выстрелов; шесть из них бесполезно отскочили в темноту, чиркая о кирпичи, асфальт, разбив окно. Но последняя пуля отскочила назад и попала парню в колено, и он с криком рухнул на землю.

Джонатан вздохнул и, глядя на часы, переступил через извивающееся тело.

Он опоздал на работу.

«Марина» была полупустой.

Как всегда. Джонатан узнал большинство пришедших, но что-то было по-другому. Он сразу понял, как вошел. Две женщины. Одна, как модель из каталога, красные губы и блестящие черные волосы. Другая помоложе, с гривой каштановых кудрей и опасной улыбкой.

Они наблюдали за ним весь вечер.

Может быть, когда-то он мог привлечь внимание женщины. Но это было тогда, когда руки еще не потеряли беглость, когда он умел легко улыбаться, главным образом потому, что уже принял дозу.

Джонатан закончил выступление – отыграл положенные композиции на автомате, без всякого удовольствия, а затем пошел в бар под слабые аплодисменты, от души себя ненавидя.

– Коктейль, – заказал он, устраиваясь на табуретке. Джонатан все еще чувствовал на себе взгляд. Время от времени Капрезе посылал кого-то, чтобы попытаться снова, но тщетно. Эти две женщины не походили на обычных убийц, но, возможно, в этом и был смысл. Он услышал аккуратный стук каблуков за секунду до того, как его похлопали по плечу.

– Мистер Ройс. – Ее голос был теплым, тягучим и пронизанным дымом.

Шатенка шлепнулась на стул.

– Джонни, дорогой, – поздоровалась она, и в ее акценте было что-то знакомое, будто они встречались раньше, но Джонатан точно знал, что никогда ее не видел.

– Если вас послал Капрезе… – пробормотал он.

– Капрезе, – повторила темноволосая женщина, крутя имя во рту. – Он же убил твою жену, верно?

Джонатан ничего не сказал.

– И все же, – продолжила она, – Джек Капрезе еще жив. Процветает, как я слышала. Пока ты гниешь здесь, в этом дерьмовом клубе.

– Ой, – прощебетала шатенка. – А мне здесь нравится.

– Кто ты? – спросил Джонатан.

– Джун, – сказала шатенка.

– Марсела, – представилась черноволосая красавица. – Но когда речь о таких, как мы, вопрос не в том кто. А что мы такое.

Женщина прижала золотой ноготь к стойке. На глазах Джонатана ее палец стал красным, а дерево под ним начало деформироваться и гнить, образуя сквозное отверстие. Шатенка – Джун – прикрыла дыру подстаканником, только она больше не была шатенкой. Она была Крисом, барменом «Марины», хотя Крис сейчас торчал по другую сторону стойки, спиной к ним и полировал бокал для виски. Когда он повернулся, она тоже изменилась обратно.

Во рту у Джонатана пересохло.

У них были силы, вроде его сияния. Но сияние было даром. Проклятием. Его проклятием. Здесь, в этом аду, не должно было быть других.

– Чего ты хочешь? – спросил он едва слышно.

– А вот об этом, – сказала красавица, – я как раз хотела спросить тебя .

Джонатан уставился в свой коктейль. Он хотел вернуть свою жизнь. Но у него больше не было жизни. Он хотел смерти, но и в этом ему было отказано.

Той ночью, когда все люди Капрезе были мертвы, а Джонатан – нет, когда в комнате стало тихо и темно, а мир опустел, он приставил пистолет к голове и нажал на курок. Это должно было стать концом. Но не стало, потому что упрямое сияние снова появилось. Джонатан невольно подумал о Клэр, как она взбесилась бы на мужа за этот выстрел. Захотелось снова обдолбаться, уплыть в море дурмана.

Но свет ему бы не позволил.

Джонатан сказал себе, что больше не будет пытаться.

Он не подведет ее.

Но этот свет походил на совершенно новый вид наркотиков. Страшное напоминание, что он еще жив.

Джун хмурилась, будто могла читать мысли Джонатана. Но Марсела улыбнулась.

– Зачем сидеть, дуясь, – сказала она, – когда ты можешь навредить людям, которые тебя обижают?

Но он причинил им боль – убил людей, которые убили Клэр, и тех, кто пришел за ним, и всех остальных, кого послал Капрезе. Всех, кроме…

– Капрезе, – пробормотал Джонатан.

Не потому ли свет не давал ему покоя?

Поэтому он не мог добраться до Клэр?

– Я могу тебе помочь до него добраться, – сказала Марсела. Она наклонилась достаточно близко, чтобы он ощутил запах ее парфюма. – Я немного слышала о твоем таланте, но мне бы хотелось узнать больше. – Она положила пальцы на его руку. Простой жест, почти добрый, до тех пор пока ее ладонь не вспыхнула красным. Свет мелькнул на его коже, и она отстранилась, рассматривая пальцы. – Хм, – сказала Марсела, как будто не пыталась секунду назад его погубить. – Как ты это делаешь?

– Я ничего не делаю, – с горечью ответил Джонатан. – Просто так происходит. Кто-то пытается причинить мне боль – черт, я пытаюсь причинить себе боль, – и оно появляется. Прикрывает меня.