Ольга Крамер - Наперекор судьбе [litres]

Когда Фролов подошел к Арке, то почти сразу приметил капитана. Боец курил и внимательно слушал своего соратника, ведя неспешную беседу. Как только Киконин приметил пилота, он выбросил недокуренную сигарету, пожал товарищу руку и поравнялся с Фроловым.

– Готов, – то ли спросил, то ли утвердил капитан.

– Готов, – согласился пилот.

– Правила знаешь? Идешь след в след, команды выполняешь.

– Знаю, – каждое слово оседало болью в голове.

Посмотрев на лицо, полное боли и страдания, капитан вытащил из кармана заранее припасенный блистер с таблетками.

– Держи, – недовольно произнес капитан. – Выпей две, через десять минут полегчает.

Покрутив в руках фольгированную упаковку с таблетками, на которой не было даже названия, Женя с подозрением выдавил две и не запивая проглотил, прислушавшись к своим ощущениям. Вроде, не умер, уже хорошо.

– А куда мы идем?

– На Сухаревскую.

Капитан остановился, достал коммуникатор и провел с ним несколько манипуляций, затем протянул Жене. На треснувший экран Киконин вывел карту, на которой был проложен примерный маршрут следования. Шесть километров. По меркам Зоны – не очень-то и близко, но в компании опытного проводника расстояние не казалось непреодолимым. Тем более, еще вчера они с Ранчу по этой дороге ехали. Этой информацией пилот поделился с офицером, но тот ответил, что по прямой они не пойдут – велика вероятность быть замеченными, а Жене светиться нельзя. Так же, как нельзя офицерам группировки, без особого разрешения, иметь личных дел со сталкерами. Взяв влево, Киконин свернул на улицу Гиляровского, которая шла параллельно проспекту Мира.

На Фролова вновь смотрели грязные, черные окна многоэтажек. Трудно было понять, как местные не превратились в жутких параноиков. В каждом подъезде могла поджидать опасность, из любого окна могли наблюдать через оптический прицел. Не успеешь даже понять, откуда пришла смерть. Один меткий выстрел и в сети появится новый некролог, который со скучающим видом прочтут сталкеры, оставив на карте отметку о том, что ходить здесь не стоит. Возможно, к постоянному чувству опасности местные просто привыкли и научились сосредотачиваться на других вещах. Например, аномалиях. Киконин шел уверенно, но неспешно, сверяя каждый свой будущий шаг с показаниями детектора аномалий. Иногда он останавливался, поднимал с земли небольшой камень и бросал вперед. Чуйка его ни разу не подвела – камень то менял траекторию полета, то увязал прямо в воздухе, словно в киселе, то его резко прибивало к земле.

– Ложись! – крикнул Киконин, и Женя, не разобравшись, в чем дело, ничком упал на землю.

Камушек, брошенный с целью обозначить границы гравитационной аномалии, угодил в самую ее середину, быстро закрутился, набирая невероятное ускорение, и со скоростью звука вылетел из нее, проскользнув над головами путников. Камень пробил лобовое стекло припаркованного автомобиля, выбил заднее, но это ни капли не снизило его скорости. Преодолев еще сотню метров, камень, пробив кирпичную стену магазина, погасил там свою скорость.

Осторожно приподнявшись, молодые люди, не обговаривая, решили больше не рисковать и сделать небольшой крюк через двор, чтобы обойти ловушку, которая на первый взгляд не имела конца и края.

Чудо-таблетки капитана подействовали – Женю уже не одолевала головная боль и тошнота, зато очень хотелось есть и пить. Офицер поднял руку со сжатой в кулак ладонью.

Они замерли одновременно: Киконин в неестественной сгорбленной позе и Женя с еле коснувшимся земли ботинком.

Нет, не показалось.

Земля под ними мелко вибрировала, будто в ее недрах звонили десятки мобильных телефонов. Они чувствовали это давно, но ни офицер, ни Женя не придавали значения дрожи, сбрасывая всё на гудящие от усталости и напряжения ноги. Теперь же к вибрации добавился гул – на самом краю восприятия. Они услышали его оба и сразу – не слухом, а всем нутром ощутив неладное.

– Бежим!!!

Капитан рванул вперед словно бегун, наконец дождавшийся своего старта. За мгновение, пока Женя еще пытался возразить, что в Зоне бегать – смерть, Киконин уже оставил его далеко позади. Секунды хватило, чтобы гул и дрожь окрепли и передались всему телу – Женя рванулся вперед. Бежать – опасно, но оставаться, значит сразу подписать себе смертный приговор, не имеющий отсрочки.

Фролов бежал, не думая и не разбирая дороги, ориентируясь лишь на несущегося впереди Киконина. «Да гори все в Аду!» – промелькнуло в голове, когда Женя перепрыгивал упавшую скамейку, сокращая дистанцию. Если офицер сейчас влетит в аномалию, Женя просто не успеет остановиться и по инерции угодит в нее следом. Земля под ногами начала вибрировать интенсивней. Сердце колотилось в груди, било в висках паровым молотом, все сложней было держать равновесие, когда ступни на долю секунды касались земли. Киконин тем временем влетел в один из дворов. На секунду пилот потерял его из виду за многоэтажкой, а когда сам свернул, Виктора уже не было.

Впереди, куда бежал капитан, земля треснула, оголив огромную черную рану-провал. Трещина дрожала и расширялась – что-то изнутри рвало полувековой асфальт, словно гнилую тряпку. Рев трещины, осыпающаяся штукатурка с домов, звон и визг битого стекла на секунду парализовали пилота, потерявшего опору и чуть не полетевшего в провал. Было очевидно – капитана стоило искать внизу.

Времени на страх не было. Женя в несколько широких прыжков достиг провала трещины, чьи края начали уже круто подниматься вверх. Аномалия жила! Жила и была ненасытна: она хотела поглотить этот асфальт, дома глупых людей, не ведающих, что творят.

– Киконин! – подбегая, заорал Женя в пропасть, но тут же увидел капитана на дне пролома.

Сверху на офицера сыпались куски земли и асфальта. Тот скорчился, закрыв голову руками, чтобы не получить по ней камнем. Жидкая черная грязь покрывала ботинки и одежду Киконина. Не мешкая, Женя скинул с плеча автомат, одним движением максимально распустив ремень.

– Хватайся! – крикнул Фролов, рухнув на острый гребень перелома и перебросив автомат вниз. – Быстрей!

Окружающая какофония звуков заглушила слова пилота, но Киконин все понял без них. Офицер дернулся в своей грязной аномальной могиле, поднял вверх грязное лицо с блестящими белками глаз. Пружиной распрямившись, капитан прыгнул вверх, насколько мог и насколько позволяла поверхность под ногами, но до ремня автомата не достал. Он досадливо зашипел и, обдирая ногти на руках, сполз по отвесной стене обратно на дно, в жижу. За ним вниз полетели комья земли.

– Она становится глубже! Давай быстрей!

Насколько можно, Женя навис над пропастью, чтобы не свалиться в нее самому.