Ольга Крамер - Наперекор судьбе [litres]

Все это чушь!

Судьбу можно обмануть.

И Фролов был готов идти ей наперекор. И плевать, чего это будет ему стоить. Пусть даже собственной жизни. Если сейчас он отступит – все потеряет свой смысл.

Бессонная ночь выдавала каждого из членов команды: красные глаза, болезненная бледность, несобранность, а Виста и вовсе во время инструктажа Марио, который был выбран проводником их небольшого отряда, закрывала глаза. Все было предельно просто – опытный сталкер вел, а Киконин замыкал. Второй шла Виста, после нее Василиса и предпоследним Женя. Все это было принято единогласно и казалось наиболее правильным. Киконин, просидевший до победного с Вистой за ноутбуком, несущественно, но подкорректировал маршрут. Так или иначе, большая его часть все равно пролегала под землей, что устраивало всех, кроме Жени.

Тяжелей всего приходилось Василисе. Она была растеряна и никак не могла собраться, из рук постоянно что-то падало, слова путались. Мысли предательски разбегались. Фролову даже показалось, что она уже плохо понимает, что происходит, и не осознает, кем она была раньше. Может быть – не помнить своего прошлого для Василисы сейчас лучший вариант. Страшно было представить, что чувствовала она, когда осознавала, что ее разум угасает ежеминутно. Но по паре брошенных Титовой слов все поняли, что девушка еще до конца себя не потеряла. Оружие она отдала легко, даже не пыталась спорить. Понимала, что в ее руках оно скоро станет не просто бесполезным, но еще и опасным для остальных.

Перед лестницей, ведущей на поверхность, их ждал Хан. Он долго и внимательно осматривал каждого из сталкеров, задерживал взгляд на оружии. Виста осталась при своем любимом модернизированном одним из лучших оружейников «Тантала» «калаше», у Виктора на плече висел АК-107, в положении за спиной у Марио находилась штурмовая бельгийская винтовка FN, а Женя остался с трофейным «немцем», который верой и правдой служит ему с первых дней пребывания в Зоне. Перед комендантом все стояли, словно на параде – вытянувшись, с поднятой головой, сосредоточенные. Не говоря ни слова, Хан легко кивнул, и команда развернулась, в оговоренном порядке поднимаясь на поверхность. Плохая примета – прощаться. Даже Фролов, законов Зоны не знающий, этот выучил твердо.

Все последние сутки, пока сталкеры были под землей, лил дождь, а сегодня выглянуло и грело осеннее солнце. На улице было парко и душно. Виста тут же стянула вязаную шапку и запихнула ее в боковой карман рюкзака. В Москве неожиданно наступило бабье лето, которое не играло на руку людям в плотной экипировке, с тяжелыми рюкзаками и оружием. Это в начале пути не особо ощущаешь ни веса ствола, ни снаряги, но уже через час кажется, будто все весит тонну. Даже подготовленному и хорошо развитому физически человеку это чувство не чуждо. На лице каждого отразилось недовольство. Такая погода была не характерна для Московской Зоны даже летом.

Несколько минут Марио не двигался, собирался с мыслями, настраивался на тяжелую дорогу. Он повернулся и его взгляд замер на куполах Троицкой церкви. Позолоченные кресты сверкали на солнце. Лет до двадцати Марио считал себя человеком неверующим, а потом попал в Зону и понял, на этой страшной и выжженной земле нет атеистов.

Легко кивнув головой, проводник встал на маршрут. Дворами они вышли к Большому Сухаревскому переулку. Виста негромко рассказала, что название переулок получил от Сухаревской башни, которую разобрали около восьмидесяти лет назад, потому что советские руководители считали, что она мешает строительству магистрали. И успела рассказать еще несколько легенд до того, как ее в грубой форме заткнул Марио. Виста замолчала, но обиду хорошо запомнила. Хакерша вообще была злопамятной и изобретательной на всякие пакости своим обидчикам.

Переулок, по которому шла группа, не вызывал дискомфорта или страха, наоборот, от него веяло уютом Москвы, помнящей времена ДО. Оранжевые, желтые, синие малоэтажные дома сменяли друг друга. Краска на фасадах сохранилась, потому переулок казался пестрым и живым, не нагнетая страха. И ни один стеклопакет не был разбит, только окна грязные от пыли. На секунду у Фролова даже появилось ощущение, что дома обитаемы, просто хозяева были небрежными к своим владениям.

Рядом с небольшими, но элитными ресторанами, расположенными на первом этаже, стояли дорогие иномарки, недалеко от продуктовых магазинов были припаркованы на вечную стоянку машины попроще. Рядом с кафе в клумбах цвели невероятной красоты, по необъяснимым причинам не погибшие много лет назад, цветы. Они, пестря всеми цветами радуги, тянулись к солнцу и только начали распускаться. По прикидкам Жени, в недалеком прошлом это были георгины. Похожие цветы, но гораздо меньших размеров, по осени цвели на даче. Его мать специально выращивала и всегда собирала большой букет в школу на первое сентября.

Звуки мертвого города до этого переулка не доходили, но стоило группе выйти на перекресток и свернуть на Цветной бульвар, все резко изменилось. Словно на телевизоре, который работал долгое время беззвучно, прибавили на максимум звук. Марио поднял вверх руку с зажатым кулаком, и все резко остановились.

– Это Герц, – пояснил проводник.

Титова уже не пыталась вникать и анализировать. Чем больше она использовала свой мозг, тем быстрей происходило угасание. Она машинально провела рукой по карману куртки, в котором бережно хранился артефакт, дающий возможность группе и Василисе выиграть совсем немного времени. Без «турмалина», замедляющего процесс деменции, шансы успеть стремились бы к нулю. Помимо своего полезнейшего свойства, артефакт излучал сильное тепло, не играющее на руку Василисе в столь душную погоду. Меньше, чем за час, Титова взмокла, одежду можно было выжимать. Убирать в контейнер аномальное образование группа запретила – стенки контейнера сделаны из специального материала, который препятствует, в данном случае, полезным свойствам артефакта.

Вместо того чтобы идти прямо по бульвару, проводник свернул, перепрыгнул невысокий декоративный забор, разделяющий проезжую и пешеходную части, замер, бросил перед собой камушек, проследив за его полетом. Не обнаружив ничего подозрительного, Марио перешел на другую сторону бульвара. С каждым шагом, отдаляющим их от перекрестка, в мир возвращались естественные, не увеличенные в десятикрат звуки. Теперь звон в ушах хоть и был навязчивым, но не вкручивался в мозг шурупом. Боец «Бункера» объяснил, что они вышли к улице, на которой раскинулась аномалия, увеличивающая частоту звука.

– Марио, смотри, – негромко сказал Женя и остановился. В спину пилота чуть не влетел Киконин.