Данил Кузнецов - Остров Мрака [СИ]

Пойду, что мне ещё остаётся.

Я придирчиво осмотрел себя, убедился, что съеденное "золотое яблоко" помогает (порезы, по крайней мере, уже не болели; такими темпами за три-четыре дня следов совсем не останется; а пока я выглядел, мягко говоря, непрезентабельно), сделал зарядку, установив, что мышцы мне подчиняются, и - с мечом наперевес - потопал вверх по каменным ступеням.

Я старался шагать как можно тише, но всё равно пыль предательски шуршала под ботинками. Что ж, остаётся надеяться, что это чудит мой внезапно обострившийся слух. Если же я действительно так громко топочу, то мне надо молиться, чтобы по пути наверх я никого не встретил. В таком удручающем состоянии, да ещё и в полной темноте меня просто убьют на пятой секунде схватки. Если повезёт, - на десятой.

Но в таком случае зачем я геройствовал той ночью? Просто так, что ли? И то, что все жители убиты, а я один остался жив, разве ничего не значит?

И, изо всех сил пытаясь не шуметь, я продолжил подъём.

Верхний этаж шахты встретил меня чернотой разинутой пасти. Хоть мои глаза и привыкли к мраку за время пребывания в "нижнем мире", я всё же не видел практически ничего; на стенах рассеивалось слабое, почти неразличимое с расстояния свечение лавы внизу, за моей спиной. И эта темнота действовала мне на нервы.

Я не боялся того, что ничего не вижу; нет, мне до этого не было дела. Я боялся, что кто-нибудь выскочит из небытия перед самым моим носом и укокошит меня раньше, чем я пойму, что, собственно, случилось.

Я сделал несколько шагов по направлению, как предполагал, к выходу. Метров семьдесят по просторному туннелю, потом как-нибудь преодолеть длинный узкий мостик через пропасть, а дальше - всё время вверх, пока не выберусь на поверхность. А уж там я буду знать, что делать...

Когда я был на полпути к мостику, что-то заставило меня остановиться. То ли какой-то звук, то ли ощущение, сгенерированное натянутыми до предела нервами... Не знаю. Важно только то, что я вдруг уменьшил скорость своего движения до нуля и стал напряжённо вслушиваться в акустику подземелья.

Так и есть. Еле слышимый, но явно приближающийся топот. Как будто кости о камень стучат... Скелет. Наверное, один. Услышал-таки меня...

Я шагнул в сторону и вжался в стену, беззвучно дыша широко открытым ртом. Только бы он ушёл...

Топот замер где-то на главной площадке шахты, по ту сторону пропасти. И в этот момент, будучи не в силах больше вдыхать насыщенный пылью воздух, я чихнул. По шахте разнёсся гулкий громкий отзвук.

Чёртово эхо.

Скелет, моментально определивший, откуда раздался шум, выстрелил. К счастью, я давно был в курсе насчёт тактики этих существ при обнаружении противника (сначала стреляем, потом думаем), поэтому заблаговременно отодвинулся вдоль стены на несколько метров назад, и стрела чиркнула по камню там, где я только что был.

А до моего появления эти монстры стреляли куда хуже... Неужели именно мои действия мотивировали их к самосовершенствованию? Если так, то я могу гордиться собой, что раскрутил колесо истории этого мира и тем самым привёл его к гибели; скелеты могут гордиться собой, что научились так обращаться с орудием и благодаря этому уничтожили почти всех людей вокруг своего лагеря (исключая ведьм); и мне теперь придётся доказать им, что я здесь самый крутой, - а потом свалить из этого ужасного места.

Чёрт, нет времени размышлять!.. Скелет уже, похоже, преодолел мостик (удивительно, как это у него получилось без помощи зрения) и вовсю нёсся ко мне, накладывая на тетиву новую стрелу. Ну что за...

Сдержав поток мысленного красноречия, я отлип от стены, бесшумно поднял меч и медленно присел, уходя таким способом от возможного попадания (если монстр и на этот раз не захочет промахнуться). Когда между нами оставалось метров пятнадцать, скелет выстрелил.

Палка с железным наконечником и воткнутым в другой край пером ("Теперь они и кур из деревни воруют..." - подумал я) с металлическим стуком отскочила от камня над моей головой и, по пути сделав привал на моём плече, шлёпнулась на пол. А скелет подбегал всё ближе...

Распрямляюсь, бью наотмашь... Как всегда, противник распадается на составные части, гулко барабанящие по полу. И этот дробный противный стук отдаётся в моих ушах сладчайшей музыкой.

Ничего интересного. Впрочем, что вообще интересно в жизни?..

Прислушиваюсь... Вроде никого. Ладно, путь расчищен, можно двигаться дальше.

Медленно иду, ощупывая остриём меча камень перед собой, чтобы случайно не шагнуть в пропасть - и не взлететь, так сказать, не вверх, а вниз.

Кажется, душевно я восстановился после той эпической схватки; мне не больно вспоминать о трагической судьбе Эллы и всех моих друзей - и неудивительно: когда это мне причиняли боль обрывки прошлого? Мне просто грустно. Я понимаю других людей, которых заставляют страдать мысли о случившихся несчастьях, но сам этому не подвержен.

Мой мозг - моя крепость. И этим всё сказано.

Вдруг под мечом не оказалось ничего: клинок словно провалился в пустоту. Да так оно, впрочем, и было. Я еле успел отдёрнуть руку, чудом не полетев вниз, увлекаемый весом оружия. Надо быть поосторожнее, если я, конечно, хочу довести до конца все запланированные акции.

Я стал водить мечом в стороны, нащупывая мост. Он оказался чуть справа; видимо, после короткого боя со скелетом я несколько отклонился от нужного направления.

И как, интересно, мне перейти на ту сторону, а?!

Ширина моста в данной ситуации позволяла лишь ползти, а посему выбора у меня практически и не было.

И я, не чувствуя ни малейшего унижения, опустился на четвереньки и отправился дальше, упорно приближаясь к выходу, через который можно будет попасть на поверхность.

Ступил на площадку... поднялся по верёвочной лестнице... распахнул дверь... пробежал по ступенькам... открыл ещё одну дверь...

И оказался снаружи, под лоскутами туч цвета рыбьей чешуи, на твёрдой земле, в месте, которое недавно было полем грандиозной битвы.

Должно быть, выглядел я ужасно: одежда грязная, рваная, прожжённая зельями и почти целиком залитая кровью, открытая кожа наполовину в рубцах и коросте, на лоб спадают отросшие волосы, а нижнюю половину лица оккупировал редковатый лес бороды. Краше в гроб кладут, ага. Робинзон середины двадцать первого века, побывавший в переделке. Смотрюсь, наверное, лет на сорок, - хотя мне только двадцать шесть.

Холодный ветер толкнул меня в грудь, словно не желая уступать мне дорогу. Я съёжился и поспешил к своему бывшему дому. Где-то там должен лежать мой пиджак, который мне стопудово скоро понадобится: по всей видимости, здесь лето уже кончалось. Точно я не знал, потому что жители календарь не вели - а теперь никогда и не начнут.