Владимир Перемолотов - История Зеербургского подполья [СИ]

Жадный, выскочив на бетон, раскрывал рот, помогая руками рассказу руками — тыкал в стороны и разводил руки, словно охотник, добывший особо крупного зверя. Но сообразив, что красноречие его пропадает втуне, отмахнулся и выбросил чадившие резиновые коврики.

Поддавшись общей эйфории, я вытащил из кармана ручку и на рукаве Жадного нарисовал одну звездочку. Мой товарищ точно заслужил её.

Хотя… Поводов для радости у нас оставалось мало.

Машина, за экспонат будущего музея Революции еще могла бы сойти — разбитые стекла, пробитые багажник и крыша позволяли — но ехать на ней дальше мы уже не могли. Да и не хотела она ехать. Последние пули повредили мотор, волшебным образом превратив автомобиль в кусок металлолома, и теперь нам приходилось рассчитывать только на свои ноги.

— Конец машине, — оповестил я товарищей. — Дальше — пешком…

Жадный, все еще державший тубус гранатомета, бросил его в машину.

— Идти можешь?

Морщась, террорист наступил на больную ногу и помрачнел. Лицо дернулось от мгновенной боли.

— Идти — да. Бежать — нет.

Плохо дело. В этой ситуации нам могла выручить только скорость.

Я в сердцах стукнул кулаком по крыше. Ладно. Это все лирика. О другом надо думать…

Обнаружив брошенную машину нас, скорее всего и станут искать с той стороны шоссе. Не факт, конечно, но большая часть погони наверняка устремиться туда. Чтоб дать им подтверждение таких мыслей я бросил туда несколько опустошенных магазинов и потащил товарищей обратно к дороге…

Обломки вертолета горели ровным сильным пламенем, выбрасывая вверх крученый столб дыма. Из кустов я видел, как остановилась около него какая-то машина и через секунду — водитель сообразил, что что-то тут не так — рванула прочь. С момента нашего выхода на поверхность прошло уже 17 минут. Чтоб раскинуть сеть, в которую наверняка попадутся три вооруженных пешехода, времени у сил у специалистов из Министерства Безопасности было вполне достаточно. А умирать мне категорически не хотелось.

Над нашими головами пророкотали вертолеты. Ориентируясь на столб дыма, машины вышли к месту катастрофы и из распахнувшихся люков посыпались солдаты. Затихающий механический грохот прорезал собачий лай. Вот это было совсем плохо. Жадный показал туда пальцем, и, словно звук нуждался в каком-то пояснении, сказал:

— Собаки…

От собак нам не уйти. Это становилось ясно, как пропись первоклассника. Звери не станут смотреть, на какой стороне дороги стоит разбитая машина, они не станут размышлять, а просто возьмут след. Пусть даже это будет след одноногого и хромого… Отчего-то стало так горько и обидно, что в голове зашевелилась мысль что неплохо бы найти какой-нибудь подземный ход и прочую чепуху в том же духе.

На лице Жадного радостное возбуждение от только что хорошо сделанной работы постепенно исчезало. Собаки… Он явно понял, что стал слабым звеном — со своей ногой он мог только тихонько ковылять, осторожно перенося вес с больной на здоровую, а от собак придется бегать… Собаки путали все дело.

Он взвесил мешок. Внутри скрежетнуло железом по железу. То, что там лежало, кто-то один мог бы попробовать обменять на время.

— Послушайте…

Супонька поднял голову.

— Уходите. Я останусь…

Я никак на его слова не отреагировал, а Супонька кивнул, словно ничего иного и не ожидал услышать.

— Рановато ты об этом, — сказал он и предложил. — Может быть, назад вернемся? Возьмем вертолет…

Жадный молчал, ждал, что скажу я. А мне говорить было нечего. Вертолет — это выход из положения, в котором мы очутились, а удача и смелость могли дать нам шанс воспользоваться им. Может быть…

Наша детская хитрость все-таки сработала.

Хотя, пожалуй, нет. Сработала не хитрость, а простая человеческая логика. Завидев в кустах разбитую машину, преследователи первым делом бросились именно на ту сторону дороги, на какое-то время, ощутив азарт охоты — слишком уж очевидны были приметы близкой победы. Кто-то там пытался командовать, но они пока не сориентировались и надеялись уже через пару минут ухватить нас за шкирки. Около вертолетов, стоящих по обе стороны от горящих обломков, осталось всего несколько человек — двое пилотов в черных кожаных куртках и четверо армейцев в пятнистых комбинезонах. Наворачивая на ствол автомата глушитель, Супонька спросил нас.

— Ну, у кого как с полезными навыками дело обстоит? Может быть, кто-то вертолет когда-нибудь водил?

Жадный только щекой дернул. Я помотал головой. С самолетом я еще как-то мог справиться, а вот вертолет…

— Что, ни разу в жизни? — удивился Супонька, поднимая автомат и примериваясь. — А я вот водил…

Автомат глухо затрещал, переводя людей в покойников. Враги на шоссе повалились, так и не услышав своей смерти.

— …в детстве. За веревочку…

Тут он слегка лукавил. Когда я сообразил, кто так нахально лезет в мою группу, то напряг память и кое-что вспомнил. Например, то, что лет десять назад, уже живя на нелегальном положении, тот устроился к одному миллионеру механиком в гараж. Кроме работы с автомобилями, в его обязанностях записано было, что он еще помогает пилоту хозяйского вертолета содержать машину в порядке. На этом месте ему удалось проработать почти год и он, видимо, успел кое-чего нахвататься от пилота.

— Бегом!

Подавая пример товарищам, я рванул к вертолетам. Сейчас все решали секунды. Время на раздумье и пробы у нас не оставалось. Его едва-едва хватало на действия.

Шелест рвущейся под ногами травы сменился топотом по асфальту. Трижды лязгнула металлическая подножка, принимая новый экипаж. За лобовым стеклом продолжалась дорога, и мелькали фигурки в камуфляже. Там гонялись за призраками, еще надеясь на победу.

Супонька словно слепой ощупывал кнопки, вглядывался в надписи, пытаясь вспомнить, что делать. На их счастье двигатель не успели заглушить, и им оставалось только взлететь.

— Слушай… Когда это у твоих удача закончится? Нельзя же так вот нагло, против здравого смысла!

— Почему нельзя? Очень даже можно…

— Я уж вижу. Они у тебя как три верблюда. И у каждого по два горба с удачей…

— Ну вот видишь, ты и сам все понимаешь…

Подняться в воздух нам удалось только с третьей попытки. Не признавая в Супоньке хозяина, машина упорно не хотела отрываться от земли. Я сдержанно чертыхался. Жадный же, выставив ствол автомата в открытую дверь, наблюдал за лесом. За шумом мотора мы уже не слышали ни собачьего лая, ни человеческих криков. Только здравый смысл советовал поторапливаться. Несколько секунд машина висела на одном месте, впустую перемалывая воздух. По Супонькиному виду я видел, что он-то, куда именно нам надобно лететь, хорошо себе представлял, а вот объяснить это вертолету не мог.