Владимир Перемолотов - История Зеербургского подполья [СИ]

Пока я прикидывал плюсы и минусы нашего положения, ветер тихонечко двигал шар в сторону станции слежения за спутниками.

Мы даже не разговаривали. Бесшумно, словно бестленные духи мы плыли над землей, глядя, как приближается верхушка решетчатой антенны. Откуда-то снизу до нас долетала музыка — военный оркестр играл что-то бравурное.

— Приготовились…

Маленький, одевший на руки автомобильные краги, держал первую тыкву. Я мельком глянул на него и снова стал приноравливаться к антенне. Точащий из тумана решетчатый полукруг.

— Раствор…

Супонька плеснул на оранжевый бок. Кожура, впитывая раствор, зашипела мелкими пузырьками, словно её облили газировкой. С этого мгновения тыква становилась опаснее гремучей змеи.

— Вниз!

Одним плавным движением Маленький вынес её за пределы корзины.

— Давай.

Пальцы разжались. Тыква ушла вниз. Все как один застыли, обратившись в слух.

— Что встали? — Прошептал я. — Следующую давай…

Слава Богу, Маленький не успел выполнить команды. Под днищем так грохнуло, что корзину швырнуло в сторону. Мы покатились по дну, но едва Маленький поднялся, цепляясь за борт, как его настиг крик Супоньки.

— Следующую! Не спать!

Одна за другой вниз ушли восемь тыкв.

Уже после третьей сквозь туман стало пробиваться зарево разгорающегося пожара. После шестой там, внизу, наконец, сообразили, откуда исходит угроза, и ответили им из крупнокалиберных пулеметов, но настроения нам этим не испортили. На глазах у нас антенна зашаталась и рухнула назад, в подсвеченный пожаром туман.

— Вот чем кончается экономия на науке! — радостно заорал Маленький. Теперь-то орать было можно.

То, что никого из нас не задело, я посчитал считать еще одним чудом, но вот то, что пули изрешетили сам шар, в этом ничего удивительного не было.

Внизу и в стороне еще стрекотали пулеметы, но террористы, толкаемые покрепчавшим ветром, неслись вглубь континента, к горам, вырастающим на глазах. Воздушный пузырь, только что бывший нашим соратником, тихонько сдувался и мы, по примеру книжных героев, не желая попадать в облаву, которую обязательно устроят обиженные нами связисты, обрезали корзину и, уцепившись за сетку, понеслись куда-то вместе с крепчающим ветром…

Еще долго мы оглядывались назад, чтоб посмотреть, как позади в небо поднимались столбы дыма.

Что-то там хорошо горело.

По экрану поползли титры. На их фоне террористы потихоньку выпутывались из веревок. Оболочка шара лежала на деревьях, колтыхаясь, словно поле подводных водорослей.

— Ну и что там… В смысле кто выиграл? Прибили мои твоего или…?

— Слушай, самому интересно…

— Получается, придется нам это все до конца досматривать.

— Ну, давай. Недолго осталось. Сейчас все и откроется…

Первым дорогу услышал Супонька. Подняв руку вверх, он крикнул:

— Автомобиль! Дорога! Наши!..

Мы остановились, прислушиваясь и действительно издали уже незаглушаемый шумами леса доносился звук мотора.

— Ну, на счет «наших» это мы еще посмотрим, — проворчал Маленький. — «Наши» они разные бывают…

Я поднял руку, и все умолкли. Перед тем как войти в свое будущее следовало отдохнуть — будущее могло оказаться очень, очень опасным.

— Привал… Проверить оружие.

Лес жил своей жизнью. Привалившись спинами к деревьям, мои товарищи смотрели на деловито жужжащих насекомых, ковыряющихся в диковинных цветах. Думая каждый о своем они несколько минут молчали. Первым нарушил молчание Корявый.

— Пива напьюсь! — мечтательно сообщил он. Его нос возбуждено задвигался, пытаясь не то передать окружающим его жажду, не то пытаясь уловить вожделенный запах.

— Потерпи, — устало отозвался Супонька. — Давай сперва до пивной доберемся…

Опершись на костыль, он поднялся с земли.

— Пивная! — возмутился он. — Он о пиве думает!!! А вот кто из вас подумал, братцы, что мы чуть в Историю не попали? Такой шанс упустили! Такой шанс! Мировую линию повернуть!

Я спокойно смотрел, как старый товарищ подначивает молодежь. Насколько я помнил, ни один из гостей из будущего не говорил о том, что президента закидают тыквами с воздушного шара. Очень хотелось надеяться, что мы сформировали-таки новую реальность.

— История, — протянул Маленький, не поддавшись на провокацию. — Мировая линия! Нашел о чем говорить! Пивка бы… или чего-нибудь безалкогольного…

Я засмеялся. Вместе со мной засмеялись и все остальные.

— Что нам слава? Мы дело сделали. И так сделали, что никому из наших, кто до сегодняшнего дня не дожил мне в глаза не стыдно посмотреть… А все остальное неважно. Все остальное — пыль…

До дороги мы дошли через четверть часа.

По ней длинной вереницей текли грузовики. Они выходили из-за поворота, проходили мимо нас и уходили за другой поворот… С машин, признав в них своих, кричали:

— Догоняй, погорельцы, торопитесь! Без вас все дела закончим!

Молодые парни с автоматами смеялись во все горло, проезжая мимо оборванных и небритых людей у обочины.

Машины текли мимо меня словно лица в давнем сне, и я осознал, что все закончилось. На мгновение машины потеряли четкие очертания. Я моргнул, досадуя, но ничего не мог с собой поделать — глаза слезились. Восстание! Нам удалось! Мы таки добрались до Президента!

Я вытер слезы тыльной стороной ладони и ощутил влагу.

— Это пыль, товарищ майор… — сказал Супонька по-русски. — Всего только пыль…

— Получается, зацепили они твоего…

— Получается, что так… В следующий раз…

— Да погоди ты со следующим разом. Ты что, не понял, что там Революция началась?

Второй поднялся. Первый сразу заметил, что не просто так поднялся товарищ, а торжественно. В мгновение какое-то общее чувство захватило их, одно желание, один порыв. Не сговариваясь, а прочитав друг у друга в глазах все, что нужно они запели:

«Вставай, проклятьем заклейменный…»

Голоса звучали хрипловато и не очень уверенно, но и тот и другой знали, что это голоса их душ.

Я вспомнил пять последних недель.

Вспомнил товарищей, живых и мертвых, вспомнил удачи и неудачи…

Нет! Не одни мы шли этим путем. Не одни! Кто-то еще шел рядом, помогал, подталкивал, советовал, оберегал… И не важно кто. Важно другое. Те, кто все это время незримо стоял рядом, думал также как мы и стремился к тому же. Цель у нас была общая. Одна на всех! Где-то тут стояли наши браться! Невидимые и неощутимые… Неведомые, нечувствительно обозначенные, но братья. Единомышленники… Товарищи…

— Спасибо товарищи! — негромко, одними губами произнес я.