Вячеслав Васильев - Сфера влияния: Перехват

– А что тут решать? «Стрекоз» выпускать надо. Направо и налево. А потом уж по результатам…

В ожидании результатов разведки пришлось в очередной раз стоять на месте.

– Так ты как, снова видишь? Зрение вернулось? – затормошил друга Белецкий.

– Да, вижу, – рысь повернул голову направо-налево. – Но мутно пока. Ты извини, кстати, что люк не заметил. Моя вина, – тяжело вздохнул пушистик. – Понимаешь, пошла информация в оптическом диапазоне, картинка наложилась на то, что я «вижу» не глазами. Я растерялся, и… Вот результат.

– Ладно, не бери в голову, – отмахнулся Егор. – Главное, что ты теперь в порядке. Почти. Значит, зрение можно восстановить полностью. Добраться бы только до своих…

– Вот именно, добраться бы, – снова вздохнул Пантелей.

Доклады зондов ясности не добавили: в пределах их радиуса действия тоннель тянулся направо и налево абсолютно одинаково – без ответвлений и технических помещений.

– Идём направо, – решил Егор, – в сторону пункта назначения на поверхности.

Снова потянулись минуты, часы и, как впоследствии выяснилось, и дни монотонного перебирания ногами. Бесконечной вереницей проплывали мимо фонари освещения. Где-то треть из них всё же загоралась на полную мощность, реагируя на движение, и гасли за спиной путников. Ещё часть светилась чуть-чуть или неровно моргала. Остальные не подавали признаков жизни.

К середине вторых суток путешествия наткнулись на застывший на рельсах небольшой поезд, состоящий из приземистого локомотива и шести открытых платформ. Привести его в движение и дальше путешествовать с комфортом не удалось. Питание вроде ещё не сдохло, но при попытке запуска система выдавала коды многочисленных ошибок. В железнодорожной технике, особенно в такой древней, Белецкий был не силён, так что снова пришлось запросить помощи у Вейтангура.

– Дрова, – коротко прокомментировал тот состояние обнаруженной техники после нескольких секунд молчания. – Восстановлению вне ремонтной базы не подлежит.

– Понял. Значит, дальше опять топаем ножками, – вздохнул Егор и в сердцах пнул ногой ржавое колесо тележки. По мере того как неизрасходованных кислородных картриджей оставалось меньше и меньше, поддерживать душевное равновесие становилось всё труднее. Кроме того, Егору начало казаться, что он выбрал неправильное направление, и теперь до следующей станции этой заброшенной подземки может оказаться несколько сотен километров. Пройти которые не составляло бы труда, если бы не кислород, точнее – его отсутствие. В ход пошли уже картриджи, оставшиеся у Пантелея. Егор, кстати, начал мерять время картриджами. Четыре, три, два…

– Один. Остался один картридж. После него – «Последний шанс», и всё, – глухим голосом объявил парень товарищу новость, которую тот и сам неплохо знал. – Если что… Ты не жди, пока я… Уходи. Надо, чтобы хоть кто-то выжил.

– Нет! – отрезал рысь. – Мы ещё можем пойти «на шнурке».

– Кислорода на двоих не хватит, – возразил Егор. – Нет смысла.

– Какое-то время протянем. Если не будем интенсивно двигаться. Давай так: после последнего картриджа переходим на «шнурок», а «Последний шанс» оставляем на крайний случай. И не думай отказываться! Я всё равно подключу «шнурок» и буду сидеть рядом, когда ты отрубишься от кислородного голодания.

– Ладно, посмотрим, – в очередной раз за последние дни вздохнул Белецкий. На «шнурке» – а точнее, шланге, соединявшем кислородные системы разных скафов напрямую и позволявшем двум бойцам использовать кислородную систему одного скафа – можно было продержаться. Но это лучше было делать в состоянии полной неподвижности. Егор очередной раз пожалел, что не остался у завала, а ушел бродить по подземелью. Там ведь уже могла пробиваться сквозь камень спасательная операция. И там можно было валяться в ожидании, а тут всё равно надо было идти вперёд, раз уж начали.

«Хорошо хоть нанодеструкторы себя пока никак не проявляют», – подумал парень, пытаясь найти хоть одно светлое пятно в сложившейся ситуации.

Пискнул сигнал предупреждения, и тут же посыпались доклады от активированного недавно с помощью Вейтангура комплекса: «Контур диагностики системы „Парацельс“ развёрнут. Начинаю диагностику организма. Идёт сбор информации. Ждите. Осталось… 99 %… 68 %… 42 %… 9 %. Информация собрана. Обработка информации… ТРЕВОГА! Обнаружена инфильтрация нанодеструкторов! Класс опасности – третий. Текущий этап – инкубационный период. Прогнозируемое время окончания инкубационного периода и начала атаки – двое суток. Очаги зафиксированы во всех жизненно важных органах! Прогнозируемое время жизни организма носителя после начала атаки – пять стандартных суток. ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ! Система противодействия нанодеструкторам не развёрнута. Прогнозируемый срок до полного развертывания с текущего момента – пять стандартных суток. Время производства защитных наноботов в необходимом объёме после полного развертывания – тридцать два часа. В связи с запаздыванием начала противодействия нанодеструкторам, прогноз – при работе системы в автономном режиме летальный исход через восемь стандартных суток с текущего момента. Рекомендуется немедленное лечение в условиях стационара!»

«Ну да. Где я тут найду стационар?» – Егор хоть и ожидал подобного доклада и подобного исхода, но надежда, как известно, умирает последней, и теплилась где-то на задворках мозга мысль: авось пронесёт! Теперь иллюзий не было. Если не добраться за неделю, нет, даже меньше – суток за пять-шесть, до людей, встреча со старухой с косой гарантирована.

«Способность данного типа нанодеструкторов передаваться воздушным путём?» – послал он запрос системе диагностики. Если такая возможность есть – от соединения «шнурком» с Пантелеем придётся отказаться – в результате заразится рысь.

«Вероятность распространения нанодеструкторов воздушным путём появляется не ранее третьих суток фазы атаки. Стопроцентная вероятность – на пятые сутки».

«Значит, что?» – прикинул Белецкий. Три дня на картридже, потом два дня на «шнурке» плюс «Последний шанс». Пять суток с хвостиком. А если сначала пять, нет – для гарантии четверо суток на «шнурке», потом три дня на картридже – уже семь суток. Но это ещё вопрос, как лучше. При первом варианте пройти удастся больше, значит, больше шансы выбраться. При втором – сначала ползти, как черепахи, четверо суток, а потом ещё оклематься надо, плюс к концу срока уже всё равно полудохлый буду… Нет уж, нет уж – принимаем первый вариант.

– Ну что, двинули? – обратился он к рысю.

– Пойдём, – тот резво поднялся на лапы и потопал вперёд.

Через пару суток в монотонном путешествии появилось хоть какое-то разнообразие. Егор с Пантелеем вышли на большую заброшенную подземную станцию. Сюда веером сходились с десяток тоннелей, таких же, как и тот, по которому они пришли, и, судя по всему, примерно столько же имелось с другой стороны. Вот этого видно не было, так как между путями находились ряды мощных колонн, удерживающих свод. Они-то и загораживали обзор.