Эдуард Поляков - Друид [СИ]

Как можно бережнее, насколько это позволяли звериные лапы, он поднял берестяной кузовок и, прижимая его к груди, на трёх лапах, медленно заковылял к саням. Из саней, на него пристально смотрели заинтересованные взгляды детишек, стариков и Ольха. Девочка семенила рядом, заглядывая через его плечо Бишкека.

Бишкек не стал обращаться в человеческий образ, и протянул котомку с малышами в руки Ольхи. Она приняла кузовок, глядя вопрошающим взглядом. Нет, его суженая не сразу заметила двух маленьких котят, мурлыкающих во сне. В ее глазах, всё же читался немой вопрос: откуда? Как? Что с ними делать? А вот дети отнеслись к белоснежным малышам, как это и полагается детям. Маленькие розовые пальчики начали гладить еще спящих котят вдоль по белоснежной, кое-где дымчатой, шерстке, отчего один из них проснулся зевнул, показывая хоть еще и маленькие, но достаточно острые, клыки в розовой пасти.

В больших санях началась возня, каждый хотел посмотреть, потрогать и погладить найденышей. Послышался звонкий детский смех умиления, голоса женщин постарше, задававших более правильные вопросы. Пока, в конце концов, не взяла слово самая взрослая из присутствующих. Бабка повитуха Зояна, уже давно седая и полуслепая, посмотрела слеповатыми глазами в сторону котомки, запустила в неё сморщенные от прожитых лет и покрытые старческими пятнами руки, чтобы тоже прикоснуться к проснувшимся котятам.

Котенок начал тереться мордочкой о руку старухи, отчего та блаженно улыбалась, обнажая беззубые десны. Ольха всё-таки решилась и тоже сунула руку к котятам. Однако малыши не захотели играть с рукой Ольхи. Малыши схватили лапками пальчики избранницы Димы и присосались к ним, словно к соскам матери. Ольха растерялась, крутя головой по сторонам, словно искала совета или поддержки. Да и Бишкек был растерян не меньше. Одна старая бабка повитуха Зояна, все так же улыбалась, глядя на растерянную девушку слепыми глазами.

— Это знак, Ольха. Добрый знак. — едва разборчиво проговорила Бабушка, а затем снова начала по-старчески жевать свои губы.

— Но бабушка… — Ольха замялась, не зная, что ответить и что делать, пока малыши, словно сиську матери, сосали кончики его пальцев.

— Ну правда, чего ты, как не женщина, правда? Возьми их к себе под попону да укрой! Детю тепло материнское нужно. — старуха брюзжала, как, наверное, и полагалось ей в столь почтенном возрасте, поучая молодую да несмышленую.

Только Бишкек стоял и словно рыба, вынутая из проруби, открывал рот, не произнося ни звука. О чём говорила эта старуха, что она хотела? Ну да, когда он нес котомку с котятами к саням, он ожидал радости, веселья и прочего. В конце концов, кошки испокон веков живут рядом с человеком. Но вот сейчас, старуха возилась с ними точно с…

Такая простая, и в тоже время гениальная, мысль пришла в его голову: это не котята, это детеныши, дети оборотней. Только кого-то из семейства кошачьих, как например, те же детишки, которые ехали в санях. У парочки из них уже получается обращаться в звериную ипостась, хотя им, всего лет по восемь от роду. Но эти же дети… им, наверное и пару месяцев нет. У них еще молоко на губах не обсохло!

Ольха прижала малышей неумелыми неловкими движениями к себе и укрыла меховой цветастой душегрейкой, а сверху попоной. Из под войлочного покрывала, наконец, послышалось кошачье мурчание, как вдруг, Ольха ойкнула и растерянно посмотрела сначала на Диму, затем перевела взгляд на бабку Зояну.

— Что такое доченька? — теперь уже как-то нежно, словно она была есть родной мамой или бабушкой спросила Зояна.

— У меня… — Ольха замялась прикусив губу, а затем видимо все же решилась и наклонилась к бабушке повитухи и что-то быстро зашептала.

Улыбка на лице той, кто приняла на этот свет, наверное, всех живущих в деревне росомах, кроме последних, стала еще шире, бабушка просто светилась от счастья.

— У тебя, доченька молоко прибывает. Вот и славно! Будет чем малышей накормить. — Вслух озвучила бабка Зояна, полностью смутив Ольху, отчего та покраснела и не смела поднять глаз на Диму — Добрый знак! — Еще раз повторила повитуха и вновь укрылась войлочной попоной.

Два дня спустя. Страна Скив. Китеж.

Русло реки, огражденное с обеих сторон стеной из деревьев, словно змея сделало еще один изгиб и за поворотом, по левую руку, показалась свободная от деревьев прогалина. На ней и начинались деревянные строения. Эти постройки не походили ни на одну из десятков деревушек на Беличьем тракте, это был настоящий деревянный город, начинающийся с дощатой пристани.

Вообще, как рассказывала Ольха, это не сам Китеж, а Вратаград — город, выросший на перешейке между берегом реки Горицы и озером Китеж на острове, на котором и стоял одноименный город. Но и Вратоград выглядел внушительнее, сравнении с тем, что Бишкек видел раньше. Большие деревянные дома у пристани, имели по три-четыре этажа. Широкий проспект, ведущий от берега вглубь города, был полон прибывающих на предстоящий праздник людей. Да и люди отличались друг от друга очень сильно — одеждами, говором и даже походкой.

Бишкек уже приловчился определять род человека, но делать это, получалось не всегда. Все же Косули и Олени, или Грачи и Вороны, имели для него, пока, слишком много общего. Ольха как-то расцвела, что ли, за эти два дня, нянькаясь с грудничками-перевертышами. Они занимали у нее почти все время. Поначалу было сложно, но знающие женщины во всем помогали нечаянно ставшей матерью подруге.

На ночевках и привалах Бишкек, словно зачарованный, мог часами наблюдать, как Ольха пеленает, кормит или играет с розовощекими карапузами. Иногда те перекидывались в звериную ипостась, становясь белыми, как снег, кошками, с черным пятнышком на лбу. Двое малышей, мальчик и девочка, и как-то само собой получилось, что Дима назвал их Кай и Герда.

Остановились будущие молодожены, как велит обычай: невесты в Китеже, а женихи в Вратограде. Массовые гуляния начнутся только завтра — ныряния в прорубь озера за сапожком любимой, кулачные бои на льдине и прочие развлечения ярмарки на день Весеннего равноденствия. Вот и гулял Бишкек в компании друзей, распивая медовое пиво и отмечая свои последние деньки холостячества.

Материк Фашираз. Долина саванн Навашбах.

Елена Игоревна закончила регистрацию в Каэн-ар-Эйтролл и, выбрав расу Фашираз и класс Девона, что было неким классом петовода духов. Шлем 3D был несколько громоздок и закреплен на специальном кресле, костюм для погружения был хоть и удобен, но лишь создавал иллюзию ощущений. По сравнению с Квази Эпсилон, мир Каэн-ар-Эйтролл был для нее более приятен и понятен. Магия, мечи и паровые моторы — она и сама когда-то играла на древнем, персональном компьютере, которые с приходом вирттехнологий, канули в лету.