Эдуард Поляков - Друид [СИ]

В глазах у молодых невест, всё-таки играл озорной огонек гнева и какой-то злости. Зато парни светились, преисполненные гордости и рыцарского величия. Все-таки быть джентльменом и рыцарем — это, в основном, мужская черта, как и понятие мужской солидарности. Хотя, если бы Ольха попросила, думаю, эффект был бы тот же, только теперь уже со стороны девушек. Однако она, не могла вмешиваться до окончания церемонии и определения богами её суженого.

Народ ликовал, поддерживал и выкрикивал слова радости и одобрение молодоженам, которые помогли Бишкеку. Сам же в Бишкек, тоже не был обделён вниманием толпы, Хотя любовь толпы изменчива и непостоянна, в этом Дима убедился, ещё на арене в Квази Эпсилон.

Когда ударил колокол, Бишкек уже был на бревнах, а вот ракшас выходил из угрюмой толпы лесных котов, не так бодро. Его хвост всё-таки перебинтовали, но, видимо, он не смог подлечиться также хорошо, как и Бишкек.

Теперь, хвост Саргароса напоминал дубинку, от количества намотанных на него бинтов. Бишкек и сам не чувствовал себя на 100 %, У него, явно была пара трещин в ребрах и ныла нога, но без цветов, он вряд ли смог бы подняться на частокол из столбов без посторонней помощи.

Дима был научен горьким опытом и больше не думал о молниеносной атаке. Саргарос тоже был собран и серьёзен, и больше не красовался перед публикой, исполняя акробатические па и жонглируя шестом. Ракшас обновил свою палку, предыдущая была измочалена до состояния веника о Бишкека.

Ракшас, не имея балансира, теперь, передвигался по врытым в землю столбам без кошачьей грации, и больше напоминал походкой обычного человека, нежели грациозную кошку. Отлично, ловкость у парня теперь сильно поубавилась, но снова бросаться в атаку в состоянии берсерка, Дима не собирался.

Сила была на стороне Димы, ловкость, хоть и довольно урезанная, была на стороне Саргароса, состояние, примерно, одинаковое. Теперь, главное грамотно подобрать момент и нанести несколько точных и сильных ударов, желательно по голове или ногам. Если кошак не сможет двигаться, то он проиграл. И не важно, насколько высоко задрана его ловкость.

Сотни драк, десятки из них против полиции, или превосходящего силой, или числом, врага, научили Бишкека мыслить рационально даже в драке. Всё-таки прав был его отец, когда говорил, что гораздо доходчивее сначала дать подзатыльник, а затем объяснить, чем сначала объяснить, а потом дать подзатыльник. Эдуард Дмитриевич всегда был умным, жаль только, непутевый сынок не хотел слушать отца.

Гладиаторы сблизились, аккуратно шагая по бревнам, затем обменялись парой ударов. Все-таки шест это не меч, к которому привык Дима, и который мирно лежал на постоялом дворе. А ещё Дима решил, что пропустить пару ударов по спине, для него не смертельно, главное понять, как действует противник и предугадать один из его ударов, чтобы нанести контрудар.

Бишкек намеренно слабо отражал удары с правой стороны, за что, пару раз получил вдоль хребта и один раз, обидный, по заднице. Зато он заметил одну закономерность: каждый раз, перед ударом, Саргарос отводит хвост в противоположную сторону, все еще пытаясь работать им, как балансиром. Всё парень, теперь ты мой! — подумал про себя Дима, сжав покрепче древко, стараясь не выдать себя и не спугнуть ракшаса.

И вот забинтованный хвост снова ушел в сторону и Бишкек вложил всю силу в парирование удара. Сила решила, и его палка сломала палку Саргароса, впрочем, и сама треснула. Черт, что за невезуха-то! Ведь все сделал как нужно, подгадал время, предсказал удар и провел все как нужно, только слегка переусердствовал с силой, вложенной в удар.

Вот и стоял сейчас Саргарос с укороченной палкой и Бишкек, с таким же надломленным оружием. Первым сделал шаг Саргарос, бросив свой обрубок на землю. Дима сделал также, и они двинулись навстречу друг на другу.

Дуэль на шестах переросла в простой уличный бокс. Кулаков у ракшаса, было четыре, но удары были слабыми и Бишкек прекрасно держал удар, попутно отоваривая связками по два-четыре удара, Саргароса. И Дима думал уже дожимать ракшаса, как вдруг, Саргарос сиганул вперед и мощным ударом лап сбил с ног Бишкека.

И снова его спасло только чудо, неизвестно что помогло ему, но падая назад, он не скрестил руки перед телом, а наоборот раскинул их стороны и смог зацепиться за два столба слева и справа от себя. Ногти не выдержали такой нагрузки и слетели с рук заливая кровью пни за которые держались пальцы. Чтобы удержаться Диме пришлось применить частичную трансформацию и руки по локоть покрылись бурой шерстью, но когтей на руках не было.

Однако Саргарос не собирался быстро завершать бой. Он сел на ближайший пень и монотонно начал бить в лицо Бишкека. Удары не были сильными, но для того чтобы разбить губу или рассечь бровь, много силы не надо. После десятка тычек, лицо Бишкека распухло также, как и у Саргароса, чью морду, недавно, Дима, имея боксерскую школу за спиной, щедро расписал под хохлому.

— Зачем? Ты же Герой. Зачем ты терпишь? — Услышал Дима едва слышные слова между приезжающими в голову прямыми.

— Они моя семья. Первая и настоящая. — Ответил Дима, стараясь мансить головой, чтобы удар прошел вскользь. — А тебе зачем?

— Мне заплатили. — Ответил Саргарос, чуть шевеля губами.

— Я не отступлю! — зло скривился Дима, смотря заплывшими от синяков глазами на ракшаса.

— Тогда бей, ногами в столб подо мной.

Эти слова могли послышатся, или быть плодом фантазии в мутной голове Бишкека, но он с силой пнул вперед себя наугад метя в столб под котом. Послышался недовольный мяукающий звук, и за ним последовал глухой удар. Но Бишкек и не думал верить в свою победу. Его глаза заплыли от опухших синяков, и сам он, увы, не мог разглядеть ничего.

Тишина на несколько секунд повисла в воздухе неестественным звоном, как вдруг взрыв ликования окутал его волной. Неужели он победил? Пальцы с обломанными и разодранными в мясо ногтями разжались и он тоже рухнул вниз.

— Охренеть, — послышался мурлыкающий голос Саргароса.

— Почему ты помог? — этот вопрос жалил его словно пчела. Ну не мог ракшас сначала люто биться с ним и победить, чтобы потом отдать ему победу.

— А хрен его знает. Только никому ни слова!

Он победил! И это главное. Ольха подбежала и, рухнув на колени, обняла его, заливая слезами, которые щипали ссадины. Дима не видел ее, но знал — это она. Узнал по запаху просто. А еще, по двум шершавым горячим язычкам Кая и Герды, начавшим лизать его лицо.

— Это был хороший бой, Бишкек, — вдруг до его ушей донесся голос, который он, кажется, забыл, это был голос КУВа. А затем, его тело окутало прохладой, от которой переставали ныть мышцы и щипать пальцы, утыканные занозами.