Дмитрий Крам - H.I.V.E. Подкидыши Улья

Ника попадала довольно сносно, но очень долго целилась, из-за чего ее руки быстро уставали держать оружие на весу. Седой на коротких дистанциях тоже выдавал хороший результат.

— Может усложним? — предложил Седой, слегка улыбнувшись и вопросительно вскинув бровь.

— Фу. Нет. Нет. Нет. Я не хочу. Давай в другой раз. Пожалуйста, нееет! — Ника поджала губы и сморщила носик.

В машине рядом с контейнерами стоял мужик неопределённого возраста в кепке и солнцезащитных очках.

— Ты Ушлый? — спросил Седой. При этом в стену контейнера кто-то гулко ударил изнутри.

— Сам такой. — осклабился тот. — А кто ж еще тут будет. Чего хотел?

— По чем нынче пустыши?

— Один споран.

— Давай пятерых. Только по одному, вон к той мишени, которая на пятидесяти метрах стоит.

— Ваш заказ принят, ожидайте. — снова по дурацки осклабился он и, закурив, откинул засов контейнера. Седой автоматически покрепче сжал рукоять пистолета и обернулся на Нику. Та тоже напряглась и перебирала пальцами по прикладу «Тоз 78».

Внутри контейнера было десятка два зараженных. Все они прикованы за ошейники к стенам ящика так, чтобы между ними мог спокойно пройти человек. Открывшиеся створки вызвали в их рядах оживление — они хором урчали, брызгали слюной, рвались, звеня железом, и тянули бледные сбитые пальцы.

— А ну заткнитесь! — рявкнул на них Ушлый и как ни странно на большую часть это подействовало. — Тот то же. Вот что значит дрессировка. — удовлетворенно пробурчал тот, одновременно выдохнув дым.

Ушлый дунул на кулак, как показалось Седому, тот на секунду засветился, и с размаху ударил в лоб ближайшего зараженного, отчего он сразу обвис и остался болтаться на ошейнике. Ушлый отщелкнул замок и подцепил зараженного приспособой на вроде той, которой ловят собак. После чего волоком дотащил его до мишени, там прицепил его за ошейник к специальному крюку.

— Ну давай. — Седой осторожно подтолкнул Нику. — Долго не целься.

Тем временем пустыш очнулся и заурчал. Он был одет в замызганные джинсы и клетчатую рубашку канадского дровосека, волосы на голове уже слиплись, его бешенные глаза метались от одного человека к другому. Ника глубоко вздохнула и прильнула глазом к прицелу. Голова зараженного так и норовила выпрыгнуть из перекрестия прицельной сетки. Она нажала на спуск. Тварь слегка дернулась, отчего пуля разворотила ему левый глаз и вышла через висок. Зараженный заурчал от боли. Ника зажмурилась и стиснула зубы.

— В боевых условиях это может стоит тебе жизни. — положив ей руки на плечи сказал Седой. — Давай еще раз, но чтоб наповал. Девушка снова глубоко вздохнула, прицелилась и выстрелила. Пуля пробила переносицу и вышла, выбив крохотный фонтанчик крови и мозгов.

— Отлично теперь давай с пистолета.

Ушлый поменял живую мишень. Новый зараженный не реагировал на людей, а лишь пытался дотянуться до мертвого собрата, видать хозяин их не особо кормит. Стреляла Ника уже с расстояния десяти метров. Глок плюнул свинцом и пустыш, дернув головой, нелепо завалился вперед, повиснув на ошейнике.

— Хорошо. Теперь отойди на дистанцию 50 и попробуй поразить движущуюся мишень. — Девушка с сомнением посмотрела на своего спутника.

— Все нормально у тебя еще 16 патронов. Я в тебя верю.

Новый мертвяк очнувшись сначала принялся глодать убитых товарищей. Тогда Седой громко свистнул. Тварь подняла голову и, довольно заурчав, направилась в их сторону. Трижды хлопнул выстрел. Первые две пули вошли зараженному в правую ногу, отчего тот упал, а последняя пробила ему темечко и вышла через горло.

— Умница, вот это я понимаю! — хлопнул в ладоши Седой. — А теперь самая интересное. — Седой указал на топорик висевший у Ники на бедре.

Ушлый привел нового зараженного. Молодая блондинка в мини-юбке и майке. Ее все еще можно было спутать с человеком, если надеть на глаза непроницаемые очки. Ника топчась на месте, покрутила в руке топорик, проглотила вставший в горле ком и отвернулась.

— Не могу. Это слишком. — Седой хотел посмотреть ей в глаза, но она их отвела.

— Хорошо в другой раз попробуешь, тогда давай по непривязанному из мелкашки. — Ника повернулась к нему, закусив губу:

— Может не надо. — произнесла она умоляющим голосом.

— Надо, Солнце, надо. — Я не смогу вечно оберегать тебя. Чем быстрее научишься, тем лучше.

Ушлый оставил пустыша и отбежал подальше. Караульный на вышке сразу взял его на прицел. Седой помотал ему головой. Если что он сам успеет среагировать.

— Не спеши. Дай ему подняться.

Зараженный очнулся, медленно поднялся, завидев добычу, заурчал и побрел в сторону Ники, покачиваясь из стороны в сторону. Девушка выстрела, но промазала. Пустыш после этого оживился и поковылял в два раза быстрее. Ника снова нажала на спуск, пуля попала в плечо монстру, отчего тот лишь слегка качнулся. Винтовка в ее руках начала дрожать.

— Не забывай дышать. Дай себе время прицелиться.

Снова выстрел пуля почти оторвала ухо твари, теперь оно уродливо болталось на куске кожи. Зараженный уже почти бежал. Еще выстрел. Пуля пробила скулу, оголив кость. Урчание зараженного стало похоже на рев двигателя при разгоне. Их разделяло всего десять шагов. Ника выстрелила уже почти не целясь, снаряд попал в грудь пустышу. Снова нажатие на спуск, в ответ лишь сухой щелчок — патроны кончились. Магазин в болтовке был пятизарядным.

Ника бросила оружие и побежала. Седой подскочил и, замахнувшись двумя руками, снес верхнюю часть черепа твари. Зараженный пробежал по инерции еще несколько шагов, уронил Нику животом на землю, вывалил на нее содержимое своей черепной коробки. Девушка завизжала и, дергаясь всем телом, пыталась выбраться из-под твари.

— Обернись. Он уже мертв. — спокойно сказал Седой. — Всегда нужно считать патроны. Не будь меня рядом, ты даже вооруженная уже была бы мертва.

Ника повернула голову, разглядела картину во всех деталях и опустошила свой желудок. Отползла подальше и, свернувшись клубочком, зарыдала.

Седой тяжело вздохнул. И присел рядом.

— Поехали домой. На сегодня хватит. — Она не ответила, ее тело подрагивало в такт всхлипываниям.

Когда они приехали в гостинцу, Ника закрылась в душе, сначала она стирала, забрызганные кровью вперемешку с остатками мозгов вещи. Потом мылась, она шоркала себя мочалкой до красноты, ей все казалось, что эта дрянь не смывается. А потом просто плакала под шум воды. Могла и без этого обойтись, ведь Седой слишком хорошо ее изучил и знал, что именно она делает.

Наконец ему это надоело. Он подошел и постучал.

— Выходи надо поговорить.

— Никуда я не пойду!

— Тогда я выломаю дверь, и тебе все равно придется со мной говорить, но мы уже будет должны Алине за ремонт двери.