Дмитрий Крам - H.I.V.E. Подкидыши Улья

— На том и порешили. — заключил Седой. Они с Никой еще немного поседели с рейдерами и отправились на полигон.

Начались изнурительные тренировки. Седой предположил, что если у иммунных сверх регенерация, то и порванные от нагрузок мышечные волокна должны срастаться в несколько раз быстрее. Он проконсультировался на эту тему с Данте и был страшно обрадован своим открытием в отличие от Ники.

Их день выглядел так. Подъем в 7 утра. Упражнения с дарами. Завтрак. Поездка на полигон. Сборка разборка позаимствованных у вояк самых распространенных видов оружия. Уроки стрельбы и метания смертоносных предметов. Закрепление навыков на пустышах и бегунах. Легкая пробежка. Рукопашный бой. Снова пробежка, на этот раз полноценная. Обед. Двухчасовой сон. Изучение всевозможной информации об Улье. Легкий перекус. Упражнения с дарами. Полигон. Стрельба, метание, рукопашка. Пробежка с полной выкладкой. Душ. Ужин. Прием горошин. Отбой в 23:00.

Далее Седой просыпался в 00:00 и снова ехал на полигон на пробежку. Иногда перед ней он заскакивал на стрельбище, чтоб потренироваться на пустышах. Для этого он даже договорился с Ушлым, тот стал оставлять ему дубликат ключей под контейнером. Затем он направлялся в отделение вояк. Там тягал железки и изматывал себя на тренажёрах. Потом его снова ждала пробежка на остатках сил. В 5:30 у него был легкий перекус. А в 6:00 он снова спал.

Так продолжалось ровно две недели. Ночью на четырнадцатый день он как обычно поехал на стрельбище. Завсегдатай «белой жемчужины» Табак работал на полигоне за сторожа и уборщика. На второй же день их посещения полигона он подошел к Седому и спросил, будет ли тот подбирать за собой гильзы. Хитрый рейдер только этим и жил. За день на стрельбище бывало много народу. Так что Табак всегда зарабатывал себе на лишние пару рюмок.

В этот раз его не было в той самой кабинке, где включается свет. Нет, явление это нормальное, Седой уже привык, что этот мужик частенько пренебрегает своими обязанностями и даже выведал у него, где он прячет ключи. Но в этот раз дверь будки была открыта. Такого раньше за ним не замечалось.

Седой привычным движением активировал нужные тумблеры и пошел к контейнеру. Взрыл носком ботинка землю под ним и, вынув один из кирпичей, достал завернутый в полиэтилен ключ. Отпер контейнер и потянул на себя створки. Он уже приготовился копировать интонацию Ушлого и проорать его фирменное «заткнитесь», ведь иногда срабатывало и твари в большинстве своем переставали урчать.

В этот миг глаз сработал на движение. Над ним промелькнула тень. Он едва успел выхватить «глок» из кобуры и понимал, что не успевает развернуться. Чья-то нога мощным пинком отправила его внутрь контейнера. Свет еще проникал внутрь через закрывающиеся створки ворот, и Седой успел разглядеть, что все пустыши без ошейников.

Он с грохотом рухнул на железный пол контейнера. Отражающееся от его стен урчание нескольких десяток глоток оглушило Седого. Страх от сознания произошедшего прошил тело Седого током. Низшее зараженные в темноте видят не многим лучше людей, поэтому твари кинулись на звук падения. Седой прополз между ног ближайшего из зараженных и направился в сторону противоположной от входа стены.

Твари толкались, падали, царапали и кусали друг друга, приняв соседа за вожделенную добычу. На Седого наступали, его хватали, стараясь удержать, оставляли борозды глубоких царапин. Несколько раз он был укушен в ноги и плечи, но не издал ни звука, стараясь не выдать свое местоположение.

Он дополз до стены и одним рывком поднялся, одновременно сделав разворот и уперевшись в нее спиной. Направил пистолет на звук урчания ближайшего из пустышей и выстрелил, второй рукой выхватывая сапёрную лопатку.

Звук рубанул по ушам. Вспышка выстрела осветила контейнер, явив мерзкие оскаленные морды. Седой постарался запомнить их расположение и по памяти выстрелил еще раз. Выхватил из кармана фонарик и, включив, бросил его под ноги. Начал снова палить, перемежая частые хлопки «глока» с ударами саперной лопатки.

Зараженные навалились сплошной волной. Ботинки скользили по окровавленному полу. Вот лопатка застряла в одном из черепов и выскользнула из руки. В ту же секунду в руку впились сразу две пары зубов. Выстрел в висок и пуля пробивает насквозь обоих. Метательный нож ложится в искалеченную руку и с плачевной для офтальмолога неосторожностью с чавканьем впивается в глазницы, пока чьи-то зубы не вырывают его из руки вместе с фалангами трех пальцев. Звуки выстрелов и голодное урчание заглушают крик Седого.

Наконец пистолет в последний раз плюнул свинцом и замер. Седой вбил его в рот ближайшей твари. Зараженные уже во всю обгладывали левую руку. Выхватив правой последний нож, он принялся колоть им с частотой и точностью швейной машинки, пока и этот нож не застрял в чьей-то башке.

Тогда обессиленный Седой завалился на спину, сверху его накрыла гора тел. «Сейчас меня съедят» — как-то отстраненно подумал он. Поединок выжал его до капли, у него не осталось душевных сил бояться.

Он не хотел чувствовать, как его разрывают на мелкие куски, поэтому просто активировал дар, вошел в свою комнату внутри головы, дернул рубильник и погрузился во мрак.

Седой не знал, сколько там пробыл. В черной пустоте нет времени. Только ты и твое сознание. Он о многом успел поразмыслить в этот затянувшийся миг перед смертью.

Думал о том, как Ника изменилась за последние две недели. Да супер бойца за такой короткий срок из нее не сделаешь, но по крайней мере теперь ее руки спокойно удерживали оружие, даже в полном обвесе, а несущийся зараженный не вызывал приступ паники как раньше.

С помощью дара она могла отличить человека от монстра, да и слабого зараженного от сильного тоже. Чтобы проверить это они специально выезжали за территорию стаба. Радиус у ее умения расширился с 50 метров до шестидесяти.

Сейчас Седой за нее спокоен, единственное в чем он не был уверен, это сможет ли она убить человека.

— Седой, слышишь меня? — раздался в комнате голос. «Не может быть, здесь только я» — подумал он.

— Эй, отзовись!

«Ну вот мне уже мерещатся голоса, стоит только один раз ему ответить и я уже беседую сам с собой» — пронеслось у него в голове.

— Парень, ты там как?

— Ты кто? — не выдержал Седой и все же подал голос.

— Рубер в пальто. Вылезай давай.

— Откуда, куда лазить? Я умер?

— Да жив, ты жив. Только в себя не приходишь.

Седой с большим трудом нащупал в черной пустоте рубильник и потянул его вверх.

Свет ударивший в глаза ослепил, словно он в упор глянул на солнце, даже слезы выступили. Он снова зажмурился и открыл глаза уже медленней. Седой огляделся. Он лежал, утыканный капельницами, на койке в маленькой палате. Вокруг него стояло пять человек: Тафгай, Крестный, Ника, девушка в белом халате и заросший мужик в кофте с воротом.