Роберт Хайнлайн - «Магия, инкорпорейтед». Дорога Доблести

Мистика для него представляла не меньший интерес, чем новые технологии и научные открытия. Несмотря на титулы, Боб никогда не был научным фантастом. Он называл свою литературу «спекулятивной фантастикой» и не видел разницы между квазинаучным допущением (гиперсветовые скачки возможны) и любым другим допущением (магия существует). Важно было лишь одно: встроить это допущение в картину мира и заставить его работать на сюжет.

«…Говоря „научная фантастика“, мы подразумеваем спекулятивную историю — историю, воплощающую понятие „просто предположим“ или „что будет, если…“. В спекулятивной фантастике принятая наука и установленные факты экстраполируются для создания новой ситуации, новой основы для человеческой деятельности. В результате этой новой ситуации создаются новые человеческие проблемы, и наша история рассказывает о том, как люди справляются с этими новыми проблемами.

История не о новой ситуации; речь идет о решении проблем, возникающих в связи с новой ситуацией…»

Лишь в самом начале он написал несколько традиционных рассказов о гаджетах — и больше к ним не возвращался. Он предпочитал концентрироваться на человеческих проблемах — а какие явления их порождают, магические или научные, совершенно не важно.

Одной из таких идей была магия, поставленная на промышленную основу. Чрезвычайно богатая концепция, из которой в конечном счете вышел «Гарри Поттер». Ну или «Операция „Хаос“» Пола Андерсона. Я не буду приписывать авторство Хайнлайну — точно известно лишь, что он впервые встретился с этой темой в рассказе «Вне всяких сомнений» в 1939 году, но идея, возможно, была не его. Дело в том, что, ныряя в литературный омут, Боб подбил свою знакомую Элму Венц заняться писательским трудом. Элма плохо понимала, что это такое, но сумела придумать кусок альтернативной истории из жизни континента Му, а в качестве элемента антуража там была магия — промышленная магия.

Не важно, была это идея Элмы, Боба или она витала в ноосфере. В следующем году Хайнлайн выжал из нее максимум возможного — он, по сути, создал новое направление в фэнтези. До того магический элемент либо вторгался в нашу повседневность, либо проявлялся в изначально магических мирах. Хайнлайн создал гибрид — наша повседневность, органически пронизанная магией, превратившейся в технологию. В определенном смысле это был перевертыш формулы Кларка «технология будущего неотличима от магии». В данном случае технология настоящего была самой магией.

Хайнлайн начал работать над повестью о промышленной магии в январе 1940 года. Несколько недель он обдумывал мир, где магия заменила технологию, записывал на карточках многочисленные следствия такого положения вещей, разрабатывал коллизии и забавные ситуации. И в этом ему помогала Леслин, которая в начале писательской карьеры была редактором и фактически соавтором Хайнлайна (поэтому при разводе пункт о переходе прав на интеллектуальную собственность бывшему супругу был отдельно согласован сторонами). В частности, идея с исчезающими десертами была целиком ее заслугой.

Кое-что он позаимствовал просто из газет, все рассуждения о симпатической магии почерпнул в «Золотой ветви» Д. Фрезера. Кроме того, похоже, в личной библиотеке Леслин имелся пресловутый Красный гримуар, оригинал которого находится в Парижской библиотеке, — оттуда, по словам Хайнлайна, было взято заклинание, приведенное в повести.

Набрав целую стопку карточек, Хайнлайн рассортировал их, пронумеровал и выложил из них что-то вроде сюжетной линии. Сам сюжет как таковой он позаимствовал из реальной жизни — как раз в эти годы в Америке шла мощная зачистка мафиозных структур, занимавшихся рэкетом и убийствами. Журналист, освещавший эту кампанию, назвал силовое подразделение мафии «Murder, Inc». Хайнлайн позаимствовал и название, поменяв на «Magic, Inc» — чтобы ни у кого не оставалось сомнений, о чем эта повесть.

Впервые в творчестве писателя в «Магии» появилась политическая тема — он изобразил неэффективность существующей системы принятия законов. Во многом ему помог опыт собственной политической карьеры. Образ женщины-лоббиста Салли Логан он полностью списал со Сьюзен Клайфтон, с которой работал в 1936 году, — тогда он уговаривал ее помочь вычистить коммунистов из калифорнийской организации Демократической партии, а она объясняла ему, как работают политические механизмы на самом деле.

Вот это органическое слияние фантастического элемента и реальных повседневных механизмов — одна из самых сильных сторон повести. Мало придумать применение волшебной палочке в современном городе, нужно еще учесть, что Американская медицинская ассоциация будет противостоять Гильдии магов-целителей, что Церковь и Промышленная палата окажутся по разные стороны баррикад, что последствия применения магии скажутся не только в быту, но и в науке, в военном деле, в СМИ, в сфере развлечений и так далее. Повесть получилась удивительно насыщенной. В ней есть политика, экономика, юмор, триллер, элементы детектива, в ней писатель впервые декларирует свое отношение к расовой проблеме. Возможно, ей не хватает стройности сюжета, но, по-моему, ее главный недостаток в том, что она слишком быстро кончается.

Как и свой первый рассказ, Хайнлайн направил рукопись «Магии» Кэмпбеллу, не указывая, для какого из журналов она написана. Он не видел различия между «Astounding Science Fiction», который специализировался на научной фантастики, и «Unknown», где печаталось фэнтези. Для него эта отраслевая специализация не значила ничего. Надо сказать, что сам Кэмпбелл был с ним в этом солидарен — он отбирал вещи для «Unknown» чисто по формальным признакам. Куда важнее для него была естественная логичность выстроенного мира и литературные качества текста. Повесть была напечатана под названием «The Devil Makes the Law» («Дьявол диктует законы» или что-то в этом роде) — Кэмпбелл редко оставлял рабочие названия Хайнлайна неизменными. Но на этот раз у него была объективная причина: в предыдущем номере «Unknown» уже печатали одну «Магию» («Математика волшебства» Лайона Спрэг де Кампа и Флетчера Прэтта), что было полбеды, но какой-то восторженный читатель прислал отзыв, в котором заявлял, что роман стоило бы назвать «Magic, Inc». Кэмпбеллу такое совпадение не понравилось, и он заменил название. Правда, к нему он добавил подзаголовок: «If magic works — why not Magic, Inc!» («Если магия работает — почему бы не быть „Магии, инкорпорейтед“!»). Оригинальное название вернулось к повести через десять лет, в книжном издании.

Конец тридцатых — начало сороковых годов считается периодом становления Хайнлайна. Тем самым подразумевается, что «Джонатан Хог» — это так себе, проба пера, а книги для детей со школьной астрономией, боевики про инопланетян и парочка «взрослых» романов, написанных второпях между строительством очередного дома и турпоездкой, — это какой-то «установившийся» Хайнлайн. Нет, конечно, мне нравится ювенильная серия и немногочисленные «взрослые» романы, сделанные в перерывах. Но я все время пытаюсь представить себе, «что было бы, если…». Если бы линия «Магии», «Утраченного наследия» и «Неприятной профессии Джонатана Хога» не оборвалась так резко в 1941-м. Если бы война не сломила хрупкую наяду Леслин. Если бы рев реактивных струй не заглушил тихий шепот фэйри. Возможно, эвереттика не врет и где-то в Мультивселенной есть мир, в котором Кэмпбелл закрыл «Astounding» вместо «Unknown», а дом писателя оберегала жена-колдунья, а не инженер-фигуристка. «Просто предположим» — вдруг линия мистики и тайны не прерывалась и там в романах Хайнлайна порталы и элементалы вместо ракет, Джонатан Хог вместо Фриз Подкейн. «Просто предположим» десять лет свободных экспериментов над формой и содержанием вместо десяти лет у станка ювенильных карамелек. Я бы хотел знать, что из этого получится. Но в нашей Вселенной случилось то, что случилось, и Хайнлайн стал лишь гостем страны Фэнтези. В следующий раз он заглянул туда двадцать лет спустя — в поисках Дороги Доблести.