Роберт Хайнлайн - «Магия, инкорпорейтед». Дорога Доблести

— Женушка… Ты что, и вправду можешь дать мне пинок в брюхо?

Она помедлила с ответом, голос ее прозвучал еле слышно:

— Нет, милорд муж. Никогда!

— Рад слышать. Но если бы ты попыталась, что бы произошло?

— Ты… ты бы меня отшлепал. Моей шпагой. Но не твоим мечом. Пожалуйста, не бей меня твоим мечом никогда, муж мой.

— И твоей шпагой тоже не буду. Рукой — да. Больно. Сначала отшлепаю тебя, а потом…

— Что будет потом?

Я сказал ей.

— Но не следует доводить меня до этого сейчас. Согласно плану, мне предстоит сегодня вечером сражаться. И в будущем меня тоже не перебивай.

— Хорошо, милорд муж.

— Отлично. Теперь, если дадим Мьюри судейскую оценку в десять баллов, то по этой шкале ты заслуживаешь… Дай-ка мне посчитать…

— Балла три-четыре? Или даже пять?

— Молчание! Я дал бы тысячу. Да, тысячу плюс-минус один балл. У меня нет под рукой логарифмической линейки.

— Ах ты, плутишка! Любимый мой! Наклонись ко мне и поцелуй. И берегись — как бы я все это не рассказала Мьюри.

— Ничего ты Мьюри не расскажешь, женушка, иначе тебе влетит как следует. И перестань напрашиваться на комплименты. Ты же сама знаешь о себе все, ты — прыгающая через мечи девчонка!

— Ну и какова же я?

— Ты — моя принцесса!

— Ох!

— И еще кошка по весне. Ты и сама это знаешь.

— А это хорошо? Знаешь, я изучала американские идиомы очень внимательно, но не уверена, что всегда правильно их понимаю.

— Это означает очень высокий класс. Просто такая фигура речи, я лично никогда не был в близких отношениях с кошками. А теперь давай подумаем о вещах более важных, иначе ты можешь стать вдовой в день своего бракосочетания. Так ты говоришь — драконы?

— Они будут только ночью, милорд муж, да, по правде говоря, они не совсем драконы.

— Из твоего описания следует, что разницу ощущают только другие драконы. Восемь футов в холке, вес две тонны, зубы длиной с мою руку, только пламенем не дышат.

— О нет! Они огнедышащие! Разве я не говорила?

Я вздохнул:

— Нет, не говорила.

— По существу-то, они огнем не дышат . Это бы их убило. Они задерживают дыхание, выпуская огонь. Это болотный газ — метан, он вырабатывается в пищеварительном тракте. Всего лишь контролируемая отрыжка с эффектом самовоспламенения, которое вызывается ферментом, скрытым между первым и вторым рядом зубов. Газ вспыхивает уже по выходе из пасти.

— Как они это делают, меня мало интересует, раз уж они все равно огнеметы. Ну и как же ты хочешь, чтобы я с ними расправился?

— Я надеюсь, что ты сам что-нибудь придумаешь. Видишь ли, — сказала она извиняющимся тоном, — я ничего не планировала, так как не собиралась ехать этой дорогой.

— Что ж… Женушка, давай вернемся обратно в ту деревушку. Вступим в конкурентную борьбу с нашим другом Глашатаем, спорю, мы его переплюнем…

— Милорд муж!

— Ладно, ладно… Если ты желаешь, чтобы я по вторникам и средам убивал драконов, я к твоим услугам. Этот метан… они его выпускают с обоих концов?

— О, только из переднего! Как это так — с обоих?

— Очень просто. Увидишь в модели будущего года. А сейчас — тихо! Мне нужен Руфо. Он-то, думаю, убивал драконов в прошлом?

— Я не знаю никого, кто убил хотя бы одного дракона, милорд муж.

— Вот как! Моя принцесса, я горжусь доверием, которое ты мне оказываешь. Или это просто с отчаяния? Не отвечай, не хочу об этом знать. Помолчи и дай мне подумать.

Доехав до ближайшей фермы, мы отправили туда Руфо, чтобы он договорился о доставке многоножек обратно. Они были наши — дар Дораля, — но их надо было отправить назад, ибо там, куда мы направлялись, они бы не выжили. Мьюри обещала мне присмотреть за Арс Лонгой и даже выгуливать ее.

Руфо вернулся, сопровождаемый деревенским парнишкой, восседавшим на тяжелой рабочей скотине: он ерзал между второй и третьей парами ног, чтобы не обременять спину животного, и управлял им с помощью голоса.

Когда мы спустились с седел, забрав с собой луки и колчаны, и уже готовились в путь, подошел Руфо:

— Босс, этот навозник мечтает поговорить с Героем и коснуться его меча. Гнать его в шею?

Положение обязывает, а не только дает привилегии.

— Зови сюда.

Парень, уже вышедший из детского возраста, с реденькой порослью на подбородке, подходил почтительно, заплетающейся походкой и расшаркивался так, что чуть не упал.

— Держись смелее, сынок! — сказал я. — Как тебя звать?

— Паг, милорд Герой, — ответил он ломающимся голосом. (Паг — сойдет. Значение этого слова на невианском языке сродни грубым шуткам Джоко.)

— Достойное имя. Кем хочешь стать, когда вырастешь?

— Героем, милорд. Как ты.

Я подумал, не рассказать ли ему о булыжниках на Дороге Доблести. Но он и сам обнаружит их очень скоро, если только вступит на нее, и либо пойдет по ней дальше, не обращая на них внимания, либо вернется и забудет эти глупости. Я одобрительно кивнул и заверил, что на верхних ступеньках геройской профессии всегда найдется место для крепкого духом парня и что чем ниже точка отсчета, тем больше славы… Главное — трудиться не покладая рук, учиться изо всех сил и ждать случая. Постоянно быть настороже, вступать в беседу с незнакомыми дамами… и Приключение само тебя найдет. Потом я дал ему дотронуться до своего меча — только дотронуться, но не в руки. Леди Вивамус — моя, и я скорее разделю с кем-нибудь свою зубную щетку.

Когда-то, когда я был еще мальчуганом, меня представили конгрессмену. Он всучил мне ту же отеческую жвачку, которую я сейчас произносил от своего лица. Подобно молитве, она безвредна и может быть даже полезна. Я поймал себя на том, что говорю это вполне искренне, так что и конгрессмен, наверное, не кривил душой. Впрочем, вред возможен, парнишку ведь могут убить на первой же миле Дороги Доблести. Но это лучше, чем в старости сидеть у огня, шамкать беззубым ртом и думать об упущенных шансах и о девчонках, которых не потискал. Верно, не так ли?

Я решил, что этот случай достаточно серьезен для Пага и надо отметить его по-настоящему. Я порылся в своей сумочке и нашел там американский четвертак.

— Как твое полное имя, Паг?

— Просто Паг, милорд. Из дома Лердики, конечно.

— Теперь у тебя будет три имени, так как я дам тебе одно из моих. — У меня было одно, в котором я не нуждался, поскольку имя Оскар Гордон меня вполне устраивало. И конечно, не Флэш — этой клички я никогда не признавал. И не мое армейское прозвище — его я даже на стене уборной не написал бы. Изи — было имя, которым я мог пожертвовать. Я всегда предпочитал писать «И. С. Гордон» вместо «Ивлин Сирил», а в школе «И. С.» превратились в «Изи», что, в свою очередь, пошло от моего поведения на поле [92] …«Изи», что, в свою очередь, пошло от моего поведения на поле … — Easy — «спокойный», «неторопливый», а также и отсылка к роману английского писателя Фредерика Марриета (1792–1848) «Мичман Изи» («Мичман Тихоня») (1836). — я никогда не бегал быстрее и не уворачивался больше, чем того требовали обстоятельства.