Кирилл Клеванский - Сердце Дракона. Том 4 [СИ]

Рахаим и окружающие кивали.

– Но слышал ли ты легенду о Цветочном Пире, который боги устраивают раз в тысячу лет? – спросил старик.

Хаджар честно признался, что не слышал. Больше всего данному факту удивилась Ильмена. В её представлении эту легенду была обязана рассказать своему ребенку каждая уважающая себя мать.

Может быть так и есть. Но в Лидусе детям, особенно мальчикам, рассказывали древнюю, как мир, страшилку о Черном Генерале. Хаджару эта история никогда особо не нравилось. Возможно, потому что главный герой в ней умер весьма трагичной и глупой смертью.

– Тогда, пожалуй, впервые за долго время мне придется примерить на себя роль рассказчика, – Рахаим слегка улыбнулся и подтянул к себе кальян. Взяв трубку, он глубоко затянулся, выдохнул облачко густого, ароматного дыма и начал свою историю.

Несмотря на то, что большинство и так слышали эту легенду, слушали все равно внимательно. Чего уж там говорить о Хаджаре, который буквально превратился в понятие “слух”.

Легенда начиналась издалека. И, как это не удивительно, во вполне себе обычной стране смертных. Название её стерлось из памяти и летописей. С тех пор, как жили действующие лица, прошло столько времени, что овраги успели превратиться в горы. Реки в леса. Озера в горные хребты, а равнины – стать океанами.

Мир сильно изменился с тех пор. Он дышал и, возможно, даже рос. Но люди несли в себе память о древней трагедии. Порой её ставили на сценах театров Империй. Самые разные интерпретации либо срывали гул оваций, либо оплевывались и освистывались.

Так или иначе, все началось в доме простого крестьянина. Это произошло еще в те времена, когда не изобрели пороха и не научились подчинять зверей. То есть разве что не миллионы лет назад.

Стоило только новорожденному издать первый крик, как родители поняли – ничего особенного из него не вырастет. И, в целом, так оно и было. Юноша рос вполне себе обычным ребенком. Среднего роста, средней комплекции, со средним талантом к развитию. Внешность у него была приятной, но не из красавцев. Девушки за ним никогда не бегали, хоть и не были против общей компании.

А может это было и не так. Может юноша вырос писаным красавцем, взмахом ресниц разбивающим сердца сотни девушек…

– Не отвлекайтесь, Рахаим, – поторопила Ильмена. – этот вариант истории рассказывают только девочкам.

– Ах, ну да, – слегка плутовато улыбнулся старик. – прошу меня простить.

Значит, все же – не красавцем. Ну так вот…

Мальчик рос как и все. Разбивал себе локти и коленки в дворовых драках. И сердце во время деревенских танцев на праздники. Он не стал служить в армии местного барона. Да тому и не требовались лишние мечи и копья – время было мирное. Еще не пришли тысячелетия бесконечной борьбы за силу.

Практикующих ходило по свету столь мало, что про них слагали легенды. Истинных же адептов приравнивали к богам, еще не зная, что настоящие боги лениво наблюдали за происходящем в мире.

И в тот момент, когда юноша, взяв заплечный и поцеловав, на прощение, матушку в ло, отправился в путь, один из богов как раз смотрел в Зеркало Истины. Артефакт, позволяющий наблюдать за любым человеком, где бы он не находился и какими бы чарами или техниками не был сокрыт.

Дергер, бог войны, скучая вглядывался в бесконечные просторы мира. Что он там видел – никто не знал. Но внезапно лихо сменяющиеся сцены в Зеркале застыли. И великий бог, сражавшийся с немыслимыми чудовищами еще до того, как появились первые люди, не смог сдержать возгласа восхищения.

В небольшом городе на окраине столь же небольшой страны родилась девочка. Её крик прозвучал в ту же секунду, что и крик юноши, покинувшего отчий дом. Вот только когда кричала она – отец и мать, правители города, сразу поняли, что у них вырастет поразительная дочь.

Так оно и было…

Пусть она росла в роскоши, но сердце её не стало черствым, а нрав жестким и избалованным. Красивым нарядам и шелкам, она предпочитала простые платья. Порой – сшитые собственными руками, за что она была благодарна своей старенькой няне, которая за ней ухаживала и учила. Впрочем, уже после десятой весны, они несколько поменялись ролями.

Теперь уже девушка ухаживала за няней, а та лишь учила. Естественно, этот факт они держали в строгом секрете от родителей девушки. Те бы не потерпели подобной растраты своих средств. Но сердце у девочки было мягче первого снега и тепле летнего луча. К няне она никогда не обращались иначе, нежели чем “к бабушке”.

А та научила её как танцевать. Не вульгарно или страстно, а просто наслаждаться жизнью и музыкой. И через танец, девочка, став девушкой, действительно научилось любить жизнь во всех ей проявлениях.

Она смеялась, когда от бега наперегонки с подругами, разбивала коленки в кровь. Улыбалась уличным музыкантам и всегда выискивала пару монет, чтобы бросить в их походный котелок.

Из девочки вскоре выросла девушка. Красоты такой, что улыбкой могла бы остановить войну, а печальным вздохом – развязать кровавую битву. Но ни одно сердце не было ею разбито. Она любила всех и все вокруг себя, окружая легким весельем и незримой заботой.

Цветы расцветали в её присутствии, птицы присаживались поближе, чтобы спеть свои лучшие песни, а животные лоснились к рукам и ногам. А она, даже на шестнадцатую весну, продолжала носить простые платья, танцевать на ярмарках и смеяться легко и заливисто.

Дергер, чьи руки были по крови настолько, что та уже затапливала сердце, впервые ощутил нечто жгучее на своих щеках. Он дотронулся до них, чтобы обнаружить на пальцах слезы. Пара капель упала на Зеркало Истины, проливаясь дождем на пути юноши, идущего в город к девушке.

– Бесспорно, достопочтенный Рахаим, – слегка поклонился Хаджар. – я еще не слышал рассказчика искусен, чем вы, но пока не понимаю, как это все связано с цветочным пиром и эликсиром.

Старик вновь выдохнул облако дыма.

– Молодые… вы всегда торопитесь… слушай внимательно, Северянин, и узнаешь. Всему свое время. Время слушать и время страдать. А история, как раз, все ближе подбирается к страданиям.

Когда юноша пришел в город, то тут же столкнулся с жестокой реальностью. В деревне к нему относились как к родному. Пусть случалось драться и ссориться, но “по-семейному”. Здесь же, сходу, стражи потребовали немыслимую пошлину за вход. Судя по тому, как они посмеивались, то явно были не против обобрать наивного простачка.

Спорить с ними юноша не стал, да и не смог бы он переспорить рослых мужчин в доспехах и с оружием в руках. Выбор остался весьма простой. Либо расстаться со всеми деньгами, заработанными тяжелым трудом в полях и на мельнице, либо поворачивать обратно.