Олег Грач - Метро 2033: Парад-алле [litres]

Смерть в этот день собрала богатый урожай. Я сбился считать на третьем десятке. Прежде всего нужно было очистить платформу, но люди, которые только что потеряли близких, не давали уносить их тела. Мы забирали насильно, невзирая на крики, слезы и проклятия. Но иначе никак, трупное заражение заставит нас терять тех, кто еще остался в живых.

Клинки Братьев Полуночи тоже были обработаны ядом. Тела их жертв напоминали изломанные, обескровленные статуи. Но их широко открытые остекленевшие глаза не затягивала мертвенная поволока, они продолжали блестеть, словно люди были еще живы.

Я шикнул на мальчишку лет восьми, который стоял в ступоре и смотрел на распанаханное тело. Мальчик не сдвинулся с места.

Ермолов оттаскивал кричащую старушку от совсем молодого бойца, лежащего на полу. Какой-то мужчина со стеклянными глазами и широкой улыбкой баюкал на руках искореженный труп своего близнеца.

Тела налетчиков собрали в одном месте в туннеле, осмотрели и тщательно обыскали. Все совсем юные, почти дети, но при этом очень неплохо развитые физически. Их готовили к этому. Болезненно кольнуло осознание того, что эти ребята мало что видели в жизни, кроме муштры и идеологической пропаганды. Естественно, мы не нашли никаких документов, бумаг и карт, при себе у налетчиков были только кинжалы и капсулы с ядом. Ни кто они, ни откуда пришли, выяснить не удалось. Оставалось надеяться на допрос, но было подозрение, что к такой ситуации их тоже могли готовить.

Я присел на край платформы и уткнулся горячим лбом в сцепленные пальцы. Подошел Роман, протянул самокрутку. Мне как-то не удалось пристраститься, но сейчас очень хотелось ощутить то облегчение, которое написано на лицах у людей, только что выкуривших сигарету.

– Ты как? – спросил Рома, глядя на меня сверху вниз. Я посмотрел на него сквозь облако сероватого дыма и невесело улыбнулся одними губами.

Как я? Только что вынес со станции скрюченные тела, в которые превратились мои соседи. Семья из пяти человек. Они спаслись в тот день, когда все началось. Смогли добежать до метро до того, как гермодвери закрылись.

А полчаса назад мы с ребятами кое-как отцепили от одеревеневшего трупа молодой девушки ее рыдающего, но живого отца.

Мы молча сидели на краю платформы, выпускали в холодный воздух горький дым, а я всматривался в темноту туннеля и в глубине души страстно желал раствориться в ней. Никакого облегчения от курения, к слову сказать, я так и не ощутил. Разве что чуточку больше чувства принадлежности к стае. И именно в тот момент, когда Роман ушел, а мне во всех красках представилось, как я исчезну для всех, из туннеля появилась высокая фигура. Она легко поднялась по поскрипывающим чугунным ступеням и остановилась в закутке у дверей в техническую часть станции. Я выхватил револьвер.

– Здравствуй, Циркач, – поздоровался человек знакомым сиплым голосом.

Туз.

В отсвете костра я мог разглядеть, что он одет в длинный темный плащ.

– Что тебе надо? – грубовато спросил я, щелчком пальцев выбросив окурок на пути.

– У меня есть для тебя предложение, – ответил Туз.

– От которого мне будет сложно отказаться, да? – по моим губам скользнула ухмылка.

Пиковый издал хриплый звук, отдаленно напоминающий смех.

– Позволь, я покажу?

И, не дожидаясь ответа, Туз свернул в служебный коридор.

Ничего страшнее, чем то, что я видел сегодня, случиться уже точно не могло, и перспектива не находиться здесь какое-то время меня даже радовала. Я пошел следом. Но этот скрытный тип меня настораживал он держался в тени, боялся попасть в свет ламп при нашей первой встрече. Ну, допустим, уродство, но мы же взрослые люди и не первый день под землей. В каждом следующем поколении мутации встречаются все чаще. Одним словом, я решил не терять бдительности и предпочел держать палец на спусковом крючке. Мало ли. Мой попутчик, кажется, это заметил, но ничего не сказал. Мы прошли в дальний конец коридора, к запертой железной двери, выкрашенной скучно-серой мышиной краской.

Коридор, похожий на кисть руки, разделился на несколько ответвлений, зияющих непроглядной чернотой. Пиковый Туз вытащил из кармана массивный фонарь с ручным приводом и несколько раз нажал на рычаг. Коридор осветил неяркий луч… Раз или два нам попадались непонятные обозначения, грубо намалеванные красной краской на полу.

– Не отставай, Циркач, – поторопил провожатый.

– Кто ты такой? – с нажимом спросил я.

– Мышь, – неожиданно хихикнув, ответил Туз и не стал ничего объяснять, словно его неуклюжей шутки было достаточно.

– Это фамилия?

– Это Сон-трава.

Он кивнул на несколько пучков фиолетовых цветов, растущих в щелях пола у самой стены. Мимо, шурша сероватыми стеблями, прошмыгнула крыса.

– Не заговаривай мне зубы, – во мне вскипало раздражение. – Куда ты меня ведешь?

Пиковый Туз затрясся от едва различимого смеха, опустив подбородок к груди.

– Требовать объяснений, Циркач, нужно до того, как куда-то с кем-то идешь, а не на полпути к цели, в пустых и темных коридорах, где только ты и странный незнакомец.

Он остановился и повернулся ко мне всем телом. Я вгляделся в его белое лицо, больше напоминающее маску. Луч фонаря, образуя странные тени, придавал ему еще более зловещие черты. Мой взгляд скользнул ниже. То, что я принял за плащ, на самом деле оказалось крыльями. Огромными, кожистыми, складчатыми, с просвечивающими сквозь кожу сосудами.

Пиковый покачал головой.

– Король ведь предупреждал, – прошелестел он.

Это, конечно, была очень необычная мутация, и да, теперь я понимал, почему он не хотел лишних глаз, но ничего особенно страшного в этом не было. Первое, о чем я подумал, – что жутко неудобно, наверное, управляться с этими когтистыми отростками крыльев, которые были у него на месте кистей рук.

– Тоже мне. Мог бы и не прятаться.

После событий сегодняшнего дня это была такая ерунда.

Мы шли довольно долго, а коридор все никак не заканчивался. Иногда на стенах появлялись светящиеся электрическим светом лампы, а на последнем отрезке пути ход оказался замшелым от пола до потолка. Не удержавшись, я потрогал стену рукой. Влажный мягкий мох приятно холодил пальцы. Несколько раз нам попадались массивные позолоченные резные рамы. Некоторые оказывались пустыми, а в другие были вставлены задом наперед картины.

– Мы пришли, – произнес Туз, открывая передо мной хлипкую на вид фанерную дверь.

По глазам ударил яркий свет ртутных ламп. Шум и гвалт жилой станции окутали меня в кокон звуков. А на их фоне отчетливо выделялся радостный собачий лай. Пока я стоял, пытаясь привыкнуть к свету, на меня налетело что-то большое и мохнатое. По лицу мазнул шершавый язык, а пальцы наткнулись на острие костяного гребня. Бродяга?!