Влад Поляков - Осколок империи [litres]

Сложно, но можно. Проще говоря, кляп – штука полезная, звукозаглушающая! А получать нужную информацию и в письменном виде реально. Как-никак, все чекисты должны уметь читать-писать. Хоть как-нибудь! Поэтому надо не просто лишить Мелинсона подвижности, но сделать так, чтобы одна рука была одновременно и относительно свободна и не давала возможности попытаться что-то предпринять.

Сегодня мне снова расскажут все, что только могут рассказать. Но один вопрос я задам прежде прочих. Причем он не будет относиться лично ко мне. Просто… хочется узнать, что заставляет людей заниматься такими вот откровенными гадостями или там извращениями, ведь от используемого термина суть не меняется. Право слово, в моей голове все это в принципе не укладывается. А понять, что движет вот… такими вот, может быть полезным.

Готово. Под место разговора выбрана одна из комнат. Окна заперты, шторы задернуты на всякий случай, а сам объект надежно соединен в единое целое с массивным креслом. Лишь его правая рука способна на кое-какие действия. Пальцами там пошевелить или, что и было целью, написать что-то на листе бумаги, находящемся на специально организованной подставке. Второй же, случайная жертва обстоятельств, был связан по рукам и ногам, после чего брошен на диван в другой комнате. Хотя… Кажется, удар по его голове был слишком сильный и ему еще долго не прийти в себя. Да и черт с ним, с мелким и однозначно омерзительным мне гомосексуалистом. Его состояние меня, мягко говоря, не тревожит.

Негромкое мычание… Ага, объект пришел в себя и всеми силами возмущается своим теперешним состоянием. Знакомая картина, за последнее время наблюдаемая мною с завидным постоянством. Анохин, Сомченко с Халиловым, Лабирский, теперь вот этот… Нехилая такая череда связанных и беспомощных чекистов, которые после такого вот к себе невежливого отношения непременно переселялись на кладбище. Причем им еще сильно везло, если сей процесс происходил относительно легко. А ведь случалось и иначе, Лабирский мог бы подтвердить, если б между этим миром и иным был установлен канал связи.

Опять смотрю в глаза без скольки-то минут трупу. И вновь вижу нечто новое. Особенное. Этот объект заодно с привычными страхом и паникой порадовал меня… пониманием. Впрочем, оно и неудивительно, ведь был уже известный случай убиения чекиста в граде Москве в относительно недавнее время. Не буду ходить вокруг да около и обманывать. Оно как-то и не к лицу благородному человеку, особенно в такой ситуации.

– Да, Мелинсон, ты попал именно к тому, кто в недавнем прошлом прикончил твоего дружка Лабирского. А до этого еще и Анохина. Понимаю, что ты не знал, не догадывался насчет последнего, – тут я сочувственно покачал головой. – Ну да ничего, и на старуху бывает проруха. Впрочем, прежде всего остального у меня есть к тебе один ма-аленький вопрос. Ответишь?

Ответит. Даже угроз не потребовалось. То ли полученная репутация на меня работает, то ли сам Мелинсон слабоват оказался. Ах да, точно, Лабирский же говорил, что крепким характером этот чекист никогда не отличался. Равно как и его братец, но последний компенсировал это жуткой осторожностью и недоверчивостью ко всем и вся.

Ну а вопрос был прост…

– Скажи мне, чекист… Хотя нет. Сказать ты не сможешь, кляп помешает, поэтому займешься чистописанием. Так вот, откуда вы, мужеложцы, вообще беретесь? И каким образом твой «дружок», с коим ты собирался сегодня ночью «зады повторять», попал в ваш тесный, можно даже сказать интимный круг?

Пишет. Быстро так, относительно разборчиво даже. Исповедь, чтоб его! Так, и что тут у нас? Ф-фу! Какая же гадость…

Сам Мелинсон оказался с самого детства к этой мерзости причастен. Более того, в его роду подобное тоже встречалось, а то доказывает, что если есть какая-то гадость, то передать ее потомству риск весьма велик. Верно глаголет наука евгеника, о которой я читал в иностранных журналах, ой, верно! Чем больше живу, тем больше в ее истинности убеждаюсь. Вот и господа «жопники», как оказывается, тоже имеют к наследственности самое прямое отношение.

Но главная мерзость была не в этом. Извращение в голове, психическая болезнь или что там еще – это, в конце концов, дело врачей просто и врачей-психиатров. А вот то, каким образом приобщился к «радостям гомосексуализма» второй из числа находящихся в квартире… Вот это действительно было мерзко!

Все мы любим молодых и красивых партнеров в постели – что есть, то есть, и глупо было бы это скрывать. Но если для умного, успешного и умеющего держать себя в форме мужчины в годах не столь сложно найти себе молодых девушек (впрочем, то же самое верно и для дам бальзаковских лет), то вот для извращенцев все обстоит куда как сложнее. Их, с позволения сказать, «общества по интересам» всегда испытывали нехватку «молодого мяса», цитируя их собственный термин. А где его искать, и как именно это делать? Да очень просто! Всего лишь находя и развращая тех, кто менее всего защищен против подобного. И одним из наилучших примеров будут… сиротские, или, как их теперь называют, детские дома. Беспризорщина. То самое явление, возникшее после гражданской и аукающееся долгие годы. Немногие из них смогли остаться нормальными людьми и начать стоить свою судьбу. Другие пополнили многочисленные ряды уголовной братии. Разные люди. Разные судьбы. А кому-то – надеюсь, что очень малому количеству – не повезло попасть в руки к таким вот «мелинсонам». Почему? Слабость духа. Готовность платить духом и телом любому, кто готов обеспечить безбедное существование. Наверняка еще во время пребывания в детдоме эти люди находились на самом низу местной иерархии, в большинстве случаев откровенно животной, близкой к тюремной.

Печально и тоскливо на душе… Особенно от понимания того, что в этих случаях на подобных ублюдков нет никакой управы в рамках законов, существующих в советской стране. А раньше все было по-иному!

Да-да, совсем по-иному. Не стоит думать, что в Российской империи не водились извращенцы. Водились, да еще как, эти зверушки вообще везде водятся и вымирать, подобно зверю-мамонту, никак не желают. Но дело любого государства, желающего сохранять себя в относительном здоровье, вырабатывать своего рода иммунитет. В Российской империи его роль исполнял закон, лишающий пойманных на горячем содомитов всех прав и отправляющий попавшихся в места, где волков морозить хорошо, как минимум лет на пять. Кстати, «лишение прав» – это не просто речевой оборот. К примеру, если кого-то из дворян, занимающего не последнее место в табели о рангах, уличали в подобном непотребстве, то он терял статус дворянина, чин, не говоря уж об обрушивающемся презрении общества и положении отверженного, этакого прокаженного, на которого и посмотреть то невместно нормальному человеку.