Влад Поляков - Осколок империи [litres]

Полностью свободные дни у сотрудников ОГПУ бывают редко. Однако солнечным февральским днем я сидел в полюбившейся мне чайной, наслаждался горячим напитком и размышлял… И мысли были невеселыми, пусть касались не меня лично, а того, что творилось в стране.

А творилось в ней страшное. Коллективизация в самой своей варварской форме плюс непродуманная, «на рывок», индустриализация – точнее, начальные ее шаги, предпринимаемые теми, кто и средним образованием не всегда мог похвастаться, не говоря о высшем – в сумме давали надвигающийся на страну голод.

Преувеличение? Отнюдь. Факты говорили сами за себя. Сначала эти странные люди массово принялись создавать колхозы и силком загонять туда всех подряд, особенно тех, кто туда вовсе и не собирался. А собравшиеся в основе своей представляли собой наиболее ленивые и наименее пригодные к производительной работе элементы. Неудивительно, что при столь низкой квалификации, несмотря на высокие урожаи тридцатого года, грамотно распорядиться ими толком и не сумели. Часть урожая так и осталась гнить на колхозных полях. Почему вдруг? Да просто мало кто хотел за очень маленькие деньги работать не покладая рук. Особенно при имеющейся альтернативе. Ах да, еще и колхозный скот массово стал падать, но уже по причине почти полного отсутствия ветеринаров, животноводов, да и хороших условий. Никак у соввласти не получалось понять, что образованные люди нужны, а из ниоткуда они не появляются. Их растить надо, а не назначать управленцев из числа особо ретивых комбедовцев, то есть «комитетов бедноты», куда входили ой какие не лучшие представители крестьянства.

Что учинили наверху, узнав про печальное начало массового развертывания колхозов? Партийные бонзы изволили учудить по полной! Летом прошедшего, то есть тридцать первого года было принято решение о практически полном обобществлении как крупного, так и мелкого скота. Результат был очевиден – никто не горел желанием отдавать скотину за «спасибо», поэтому повторялась ситуация с изъятием зерна. Если последнее прятали и сжигали, то скот забивали, стремясь получить деньги хотя бы за мясо и шкуры. Естественная реакция человека, как и всегда, идущая вразрез с «кодексом строителей коммунизма».

Все это плюс засуха, помешавшая собрать хороший урожай зерновых, создавало нехорошие предпосылки насчет обеспечения страны продовольствием. Руководящей партийной верхушке во главе с усатым Сталиным, промышлявшим в молодости грабежами банков – деликатно называемыми экспроприациями на дело партии, но дело не в этом – следовало бы снизить планы сбора сельхозпродукции в «закрома Родины», но нет. Их повысили, поскольку на мировом рынке цены на зерновые упали, а для индустриализации ударными темпами нужна была валюта. Много валюты.

Так что деревенским сектором решили, откровенно говоря, просто пожертвовать, плюнув на опасность надвигающегося голода. Из всех возможных вариантов выбрали самый рискованный и прямолинейный. Зачем, почему? Загадка… Хотя идти по костям собственного населения в далекое, но несомненно светлое будущее было завещано еще великим Лениным, что сейчас расположился в мавзолее, «вечно живым». Как там он говаривал? Ах да, «допустимо и возможно, что погибнет и 90 % населения, чтобы оставшимся в живых 10 % удалось дожить до всемирной революции и до социализма».

Нда-а… Видимо, захотелось партийцам вновь окунуться в начало двадцатых с массовыми смертями от недоедания. Тоскливо на душе, пакостно. Возникло мимолетное желание напиться в дрезину, но… Не мой это путь, совсем не мой. Да и не люблю я это дело, а если точнее, то органически не переношу. Так что максимум, что я себе могу позволить – бокал вина и несколько крепких папирос. А потом снова заняться изучением архива покойного чекиста. Впрочем, сегодня обойдусь. Отдыхать так уж отдыхать. Куда лучше будет познакомиться с одной из девушек, благо обаять случайную прелестницу у меня почти всегда получалось без особых проблем. Чуть позже, особенно если…

Стоп! Может, самому даже напрягаться процессом поиска не придется. Одна очаровательная особа, на вид лет двадцати пяти, идет в мою сторону. Изящная, словно точеная из кости фигурка, роскошные, струящиеся по плечам волосы, чувственный рот и выразительные глаза. Подобный типаж нынче даже в Москве редко встречается, ибо не соответствует народно-пролетарским представлениям о красоте. Пропагандируется что попроще, а любая изысканность, утонченность – все это «пережитки монархического и буржуазного прошлого». И если в годы нэпа дела с той же женской модой были еще так ничего, было на что посмотреть, то с его сворачиванием… Кошмар, однако!

И все равно любопытно. Обычно я, как и полагается мужчине, подхожу к девушкам с целью познакомиться, А тут идут ко мне. Необычно… Или просто хочет что-то спросить? Тогда почему именно у меня? Ладно, сейчас узнаю.

– Может, симпатичный мужчина разрешит заскучавшей девушке составить ему компанию? – проворковала незнакомка, кинув на меня взгляд, сделавший бы честь большинству «жриц любви». – И я не из этих… – Неопределенный жест рукой, но смысл его вполне понятен. Хм, любопытно. – Я не кусаюсь. Ну, разве самую малость, иногда.

– Как тут откажешь столь прекрасному и очаровательному созданию. Располагайтесь поудобнее, а я за вами поухаживаю. Официант!

За то время, которое потребовалось местному персоналу, чтобы принести девушке то, чего той захотелось, я успел кое-что узнать. Зовут ее Лариса, в столицу приехала из дальнего далека, а именно из города Харькова, с целью попробовать покорить город, поступив в театральный. Ко мне же решила подойти по капризу своей артистической натуры, как она сама выразилась. Все это произносилось довольно громко, так, что, как я полагал, немалая часть других посетителей хорошо слышала сказанное. И вот это для «артистической натуры» было хоть и допустимо, но что-то «цепляло». Интригующе, однако.

Держа в одной руке бокал с белым вином, другой Лариса мимолетно дотронулась до моего лица, потом приблизилась, словно вдруг, повинуясь внутреннему порыву, решила поцеловать случайного знакомого. А затем…

– Елена Устинова передает жа-аркий поцелуй, – тихо прошептала явно не случайная личность с очаровательной фигуркой и смутной пока сущностью. – Справляется о не скопированной на негативы части архива обезглавленного чекиста и передает привет от Антона Васильевича Туркула. Теперь ты не один, Алекс фон Хемлок.

А поцелуй был действительно жарким. Только вот голова закружилась отнюдь не от него. Не один! Это мгновенно если и не согрело давно подмороженную душу, то уж точно не оставило равнодушным.