Гарри Гаррисон - Месть Стальной Крысы [сборник]

Не время было проклинать свою неосмотрительность - нужно решать, которое из зол мне выбрать. Взлететь на воздух никак не входило в мои планы. Я видел, что канонерка стоит на позиции и на палубе люди. Прекрасно. В ушах у меня уже звучали взрывы, среди которых я окажусь. Нужно остановиться здесь, на условленном месте. Я так и сделал. Тяжелые шаги приблизились, преследователь схватил меня за плечо и повернул к себе.

- Лортилипу? - крикнул он.

Тут лицо его изменилось, глаза расширились, рот открылся.

- Бливит! - закричал он. Он узнал меня - возможно, по фотографии.

- Бливит, он самый, - сказал я и выстрелил ему в шею наркотической иглой из скрытого в ладони пистолета.

Но кто-то подхватил: «Бливит!» - и соратник упавшего устремился ко мне, расталкивая солдат. Пришлось и в него пальнуть. Это, естественно, заинтересовало окружающих, некоторые испуганно кричали и вскидывали ружья. Я прислонился к перилам, беспокоясь, как бы не пришлось перестрелять всю французскую армию.

Однако не пришлось. Первый снаряд, не слишком ловко пущенный майором конной артиллерии, ударил в мост метрах в десяти от меня.

Грохнуло прилично, и в воздух взлетели осколки камня и стали. Я лег, как все прочие - кое-кто и насовсем, - и на всякий случай натыкал иголок в ближайших солдат, видевших мои подвиги.

Дюпон понемногу осваивал орудие, и следующий выстрел пришелся по стене. На мосту все бегали и кричали, я тоже бежал и кричал, с удовольствием заметив, что очередной снаряд влетел прямо в ворота и разорвался внутри караульной. Теперь толпа отхлынула от ворот, как и следовало. Я лег и дальше пополз на животе. Снаряды рвались в воротах и около них, нанося ощутимый урон. Быстро глянув на часы, я увидел, что обстрел вот-вот прекратится. Сигналом будет выстрел по стене вдали от моста. Потом выпустят для виду еще несколько снарядов, но не по воротам.

Снаряд ударил в стену на добрую сотню метров ниже по реке и пробил в ней круглую дыру. Я вскочил на ноги и побежал.

Заваруха что надо. Кругом обломки, битый камень, пыль и пороховая гарь. Если кто и уцелел при бомбардировке, все равно разбежались. Я перелез через груду развалин, перебежал на ту сторону и шмыгнул за первый же угол. Единственные, кто видел, как я проник в город, была супружеская пара, англичане по платью. Они стояли на пороге дома и спрятались, увидев меня. Если не считать небольшой накладки на мосту, план сработал великолепно.

Канонерка на реке снова повела огонь.

Это уж ни в какие планы не входило. Что-то у них не так. После заключительных выстрелов мои союзники должны были высадиться на берег и уйти в безопасное место. Два орудийных выстрела прозвучали почти одновременно. Пушка не может так быстро стрелять.

Значит, там появилось еще одно орудие.

Улица, на которой я находился, Аппер-Темз-стрит, шла параллельно стене. Я достаточно далеко отошел от моста, чтобы мое присутствие не могли связать с происходящими там событиями. На вершину стены к наблюдательной площадке вела лестница. Там никого не было. Возможно, благоразумнее было бы продолжать действовать по плану. Но я никогда не прислушивался к голосу благоразумия и не собирался начинать. Взгляд вокруг - нет ли кого поблизости - и вверх по лестнице. С площадки отлично был виден театр действий.

Майор на своем посту обстреливал другую канонерку, шедшую вверх по реке на всех парусах. Вновь прибывшие, хотя им мешала движущаяся площадка орудия, были опытнее и стреляли точнее. Они уже пробили корму нашего корабля, и у меня на глазах снаряд попал в середину судна. Пушка замолчала, ствол задрался вверх, и артиллерист упал. Кто-то пробежал по пристани и прыгнул на палубу беззащитного корабля. Я достал свой электронный телескоп и навел его на палубу, хотя и без него знал, что там увижу.

Граф пришел на подмогу своим. Как только он прыгнул на борт, поднялся майор - кровь струилась по его лицу - и снова пошел к пушке, опустил ствол, целя во вражеский корабль, и следующим выстрелом пробил его.

Хорошо попал - прямо в ватерлинию под их орудием. Оно умолкло, и корабль стал тонуть. Я снова посмотрел на майора - тот развернул орудие и вел огонь по мосту, где были солдаты. Граф заряжал. Оба улыбались и были, по-моему, на вершине блаженства. Огонь усилился, а я спустился вниз.

Их не в чем упрекнуть - оба они знали, что делали. Стреляли по врагу, которого так ненавидели все эти годы, стреляли из мощного, смертоносного орудия. Они останутся там, пока их не убьют. Может быть, этого они и хотели. И чтобы их жертва хоть чего-нибудь стоила, я должен продолжать свое дело.

Я хорошо изучил графский план. По Дакс-Фут-лейн до Кэннон-стрит, а потом налево. Теперь кругом стало людно, испуганные горожане спешили по домам, солдаты беглым шагом двигались в обратном направлении. На меня никто не обращал внимания.

А в конце улицы подымалась громада, увенчанная куполом, - без сомнения, собор Святого Павла.

Близок конец моего пути - последняя встреча с Тем.

Мне было страшно. Только лгуны или сумасшедшие утверждают, что никогда не испытывали страха. Я же достаточно познал страх, чтобы сразу почуять его запах, но никогда еще так не давила его железная рука. Кровь заледенела в жилах, сердце бешено колотилось, а ноги приросли к земле. Сделав усилие, я взял себя, так сказать, за шиворот и как следует потряс.

«Говори - мысленно приказал я. - С чего вдруг этот острый приступ заячьей болезни? Почему твоя душа ушла в пятки? Мы с тобой и раньше бывали в переделках еще похуже этой и выходили из них целыми и, как правило, победителями. В чем же дело?»

Ответ был прост. Раньше я, нержавеющий грызун, проникал за стены общества на свой страх и риск, я играл на свои. Приключение, хо-хо! Но теперь ставка слишком велика, слишком много жизней зависят от меня. Слишком много! От тебя, прыгучая блоха, зависит все будущее Галактики. Просто невероятно.

- Ну и пусть невероятно, - пробурчал я, роясь в своей аптечке.

Если я буду и дальше размышлять над тем, что поставлено на карту, то не пойду ни на какой риск, вообще опущу руки. Раньше я никогда не прибегал к искусственным возбудителям храбрости, но когда-нибудь надо начинать. Я носил с собой берсеркерит вместо амулета - знал, что он здесь на всякий случай, но случая не было. Теперь он пришел. Я открыл коробочку и смахнул пыль с безобидной на вид капсулы.

- Выходи драться, Джим, - сказал я и проглотил ее.

Это средство запрещено повсюду, и правильно. Не только потому, что к нему быстро привыкают, но еще и по социальным причинам. В желатиновой капсуле заключена разновидность безумия - вещество, растворяющее совесть и мораль цивилизованного человека. Сверх-я выходит на сцену. Ни совести, ни морали, ни страха. Только эго , твердая уверенность в своей силе и праве, божественная вседозволенность, не знающая сомнений и опасений. Политики, принимавшие берсеркерит, совершали перевороты и правили мирами. Атлеты побивали все рекорды, часто губя при этом себя или противников. Нехорошее это снадобье.