Вера Ковальчук - Северянин

Впрочем, этого Агнар знать не мог. Зато он все-таки заметил тень смятения на лице черноволосого альва. Тот даже шевельнул было своим посохом, но остановил движение на полпути. На нож у горла своего молодого помощника он смотрел, как человек может смотреть на ядовитую змею, приготовившуюся к прыжку ему на грудь.

Юный альв замер под руками человека.

— Чего ты хочешь добиться этим? — процедил черноволосый, не двигаясь с места.

— Отпусти меня обратно в мой мир.

— Тебя никто не держит. Митиль отпустила тебя, ты сам вернулся.

— Издеваешься? Мне не нужен этот мир. Если говоришь, что это он, но через тысячу лет, то верни меня обратно в прошлое. Верни меня в то прошлое, которое мне привычно. — Агнар торопливо соображал, правильно ли он выразился. Но в глубине души понимал — если здешние правители не захотят отправить его обратно в его время, то ничто не сможет поколебать их.

Старый альв посмотрел на человека, потом перевел взгляд на чашу, а потом — снова на человека. Лицо его окаменело и стало совсем безжизненным.

— Отпусти моего сына и отправляйся к людям. То, о чем ты просишь, невозможно.

— Лжешь! Ты можешь. Вот и делай. Это твоя девчонка виновата в том, что я здесь оказался.

— Тебя никто не тащил к нам силком, — губы альва вытянулись в ниточку. Скандинав угадал в его взгляде презрение и озверел. — Ты сам захотел этого.

— Твоя девчонка меня околдовала.

— Лишь тот, кто хочет быть околдован, поддастся чарам.

— В самом деле? — молодой мастер подтянул подбородок светлоголового еще чуть выше и прижал нож. Прежде он не чувствовал дыхания своего пленника, словно его и не было, но теперь ощутил биение крови под тонкой кожей и прерывистый вздох. Тому явно стало не по себе. — Что ж, думаю, теперь я не захочу поддаться твоим чарам. И сделаю все по-своему.

— Отпусти моего сына. Я все равно не могу отправить тебя в прошлое.

— Правда? Тогда твоему сыну чертовски не повезло… Ну, скажи это ее раз. Точно не можешь? Так уж и быть, убью его быстро и почти безболезненно. Раз уж не можешь.

— Ты понимаешь, что тогда с тобой произойдет?

— Вряд ли. Мне привычки альвов не известны. Но могу догадаться. Однако твоему сыну это не поможет.

— Тебе — тоже.

— Ну, хоть на душе станет приятнее, — с деланной беззаботностью улыбнулся Агнар. Он не боялся пронзительного взгляда альва и того, что тот может прочесть в его душе — ему действительно было спокойно. Он знал, что рука не дрогнет.

— Зачем выбирать смерть, если можно выбрать жизнь, пусть и непривычную?

— А я не привык позволять кому-то указывать мне, где и как жить.

— Даже своему хевдингу? — сдержанно усмехнулся альв.

У молодого мастера окаменели скулы.

— Какое тебе дело до меня и моего хевдинга? Что ты понимаешь в людях?

— Я понимаю много больше, чем ты, — черноволосый звучно стукнул по камню посохом. Юноша под рукой скандинава слегка вздрогнул. — Подобных тебе я изучил хорошо. Когда я был молод, я долго следил за вами и понял, что в большинстве случаев вами движут примитивные желания. Но чтоб ради убийства забыть о собственной жизни!..

— Как я и думал, ты не много знаешь о людях. Мне надоело болтать о ерунде. Отправляешь меня в прошлое? Нет? — и он демонстративно перехватил нож, хотя мог распороть альву горло и из прежнего положения. Но ему же хотелось не убить, а выжить самому…

— Не надо! — на долю мгновения потеряв сдержанность, черноволосый подался вперед.

— Не подходи, — предупредил Агнар.

— Постой. Я сделаю, как ты просишь. Но отпусти моего сына.

— Отпущу — и никуда не попаду, да?

— Я клянусь тебе, — лицо альва дрогнуло. — Я все равно не могу проделать этого здесь. Вот там, в глубине святилища, есть круг. Мы должны подойти к нему.

— Вставай, парень. Пойдем, — скандинав поднял своего пленника и, не отрывая ножа от его горла, потащил его за собой.

— Ему еще нельзя в святая святых!

— Придется тебе с этим смириться, старик.

Они направились в темноту святилища. Теперь Агнар уже поневоле не смотрел по сторонам — он следил только за юношей, в голову которого вполне могла прийти бредовая мысль пожертвовать собой во имя святыни своего народа. Альв, которого скандинав назвал стариком, тоже держался напряженно — по нему нельзя было сказать, какие чувства обуревают его, но двигался он угловато, держался чересчур прямо, и, судя по всему, находился на той узкой грани, за которой уже не сможет совладать с собой.

Им всем было здорово не по себе.

Черноволосый остановился прямо под одним из световых колодцев, и молодой мастер разглядел на каменном полу мозаику — две затейливо сплетающиеся змеи, вписанные в круг. Альв положил посох у змеиных голов и нехотя взглянул на Агнара.

— Тебе придется отвернуться.

— Сочувствую тебе, старик, но делать этого не буду.

Тот слегка пожал плечами, отвернулся и сложил ладони над навершием посоха. Камень, вставленный в него, засветился приглушенным алым светом. Скандинав из любопытства скосил глаза на своего пленника — тот стоял зажмурившись. Должно быть, не решался нарушать традиций своего народа и смотреть на то, к чему еще не готов.

Свет озарил ладони альва, потом его локти. У змей на мозаичном круге засияли глаза, они налились сначала кроваво-красным, потом изумрудным, потом небесно-синим светом. По жестам и знакам старика молодой мастер, конечно, ничего не мог понять, да и не пытался — он просто надеялся на то, что получит желаемое, и еще в этом году сможет обнять бабушку и поприветствовать супругу своего дяди, ждущую известий о нем в Норвегии.

Альв отступал от круга медленно, будто боялся спугнуть приготовившегося к атаке зверя. Круг заволокло синеватым, прозрачным туманом, полосы которого тянулись также и к ладоням чародея. Свет, прежде тянувшийся бледной полосой от светового колодца к полу, внезапно заполонил все пространство, осветил арки и даже своды, возносящиеся на недосягаемую высоту. Арки заманчиво переливались, они были отделаны цельными друзами, может быть хрустальными, может быть состоящими из драгоценных камней.

В вершины арок были вставлены резные куски прозрачного камня, с которого свет стекал, будто капли воды. По стенам струились два ручья, один справа, другой слева, и вливались в глубокие ониксовые чаши, размеры каждой из которых были достойны бассейна в римских термах. Теперь в них заиграло то же голубоватое сияние, которое наполняло святая святых альвийской пещеры. Засияли острые тонкие зубы сталактитов, сгрудившихся над змеиным кругом, и молодому мастеру показалось, будто они изваяны из отличного, полупрозрачного алебастра, который пронизывают лучи холодного света.

Альв обернулся и посмотрел на Агнара.