Вера Ковальчук - Северянин

— Что ты имеешь в виду?

— Ну как же. Ты думал, Луитех вынудил тебя участвовать в наших обрядах потому, что не нашел никого более подходящего?

— А разве нет?

— Нет, конечно. У него было из кого выбирать. В том числе из воинов, которых не пришлось бы приковывать к селению заклинаниями. Ты чужак и потому не понимаешь, насколько почетно твое положение. Для любого белга, родившегося воином, схватка во имя богов — это возможность после своей смерти подняться на ступень выше… Я не буду тебе объяснять подробно наш взгляд на жизнь и смерть, поверь мне на слово — большинство тех, с кем ты встречался в бою, шли на этот риск совершенно добровольно.

— Так почему же старику понадобился именно я?

— Ты — человек, испивший из источника Богини Дану. Ты — смертный, ставший бессмертным. Когда в обряде встречаются в схватке люди, они, даже если не гибнут, отдают богам, а значит, земле и небу и, конечно, народу, живущему на этой земле, часть своих сил. Ты, обладающий огромными ресурсами сил, отдаешь намного больше, чем может любой другой человек.

— Вот как, — Агнар начал постепенно понимать. — Ясно… Но в таком случае… Если я столь полезен твоему племени — почему же ты хочешь отпустить меня? Почему помогаешь мне?

— Я считаю, нельзя заставить служить богам насильно. Правда, Луитех это тоже понимает. У него есть и другие причины держать тебя здесь. Не буду рассказывать тебе о них… По крайней мере, сейчас. С ними я тоже не совсем согласна. Как бы там ни было, в этом мире человек должен иметь свободу выбора — идти ли указанным ему путем, или же выбирать свой.

Он вздохнул и, шагнув к девушке, привлек ее к себе. Его сердце затопила удивительная нежность. Такой он прежде не испытывал никогда в жизни. Почему-то эта сильная духом девушка, владеющая силами и знаниями, ему недоступными, вызвала у него желание защитить ее от всего на свете. Ему показалось, что ей страшно, и это ощущение оказалось на удивление приятным. Он гладил ее густые волосы, на солнце казавшиеся золотыми, касался ее нежных, будто крыло бабочки, щек, потом заставил поднять лицо и мягко прикоснулся к ее губам своими губами. Ее дыхание пахло молоком и уютным теплом.

— А ты пойдешь со мной, если я позову тебя?

— Нет.

— Ты боишься?

— Не столько боюсь, сколько не могу. Я должна остаться здесь.

Он подавил вздох и снова поцеловал ее — на этот раз в правую бровь.

— Жалко. Я к тебе привык… Если удастся выбраться, я все равно вернусь за тобой.

— Зачем? — искренне удивилась Маха.

— Заберу тебя с собой.

— Брось. Через полгода ты забудешь обо мне.

— Хочешь поспорить? Идет.

— Да куда уж там спорить, — развеселилась девушка. — Если все у тебя получится, где я тебя через полгода буду искать? Пропадешь — и все тут.

Они еще немного поболтали, прежде чем Агнар, осмыслив все сказанное ею раньше, решился задать вопрос, который беспокоил его больше всего.

— Так еще раз — как нужно проходить через все эти магические заслоны? Ты можешь меня научить, как справляться со всей этой друидической магией?

— Да я бы не против, но… Но объяснить все это понятнее, чем я уже объяснила, не могу. Ну, как тебе еще растолковать… Заклятие не должно почувствовать в тебе того, чему может нанести вред. Или что можно заметить и поднять тревогу.

— А чему заклятье может повредить?

— Сознанию. Воле, мыслям, душе. Ты должен не позволить охранной магии свести тебя с ума. Проще говоря — если чарам покажется, что тебя не с чего сводить, они тебя и не тронут.

— Вот замечательно! — проговорил ошеломленный викинг. — Придурком прикинуться? Ага, понял. Слюни там пустить, посмотреть стеклянными глазами…

— Не прикинуться. Чары посмотрят вглубь тебя, в самую душу. Я уверена, ты почувствуешь, когда тебя начнут прощупывать. К тому же, в глубине священного леса есть и то, о чем я ничего не могу тебе рассказать, просто потому, что не знаю. Я могу тебе только посоветовать — не теряй присутствия духа, за исключением тех случаев, когда это нужно, чтоб обмануть чары, держи себя в руках, не ударяйся в панику. И следуй инстинкту.

«А что, собственно, тут еще можно посоветовать?» — пришло ему в голову. Он еще обнимал ее, но мыслями уже был там, в глубинах страшного священного леса, где его ждали неведомые и ужасные испытания. «Ну и пожалуйста, — с неожиданным раздражением подумал он. — Еще посмотрим, кто окажется более удачливым. Удачей меня боги не обделили, особенно удачей на всякие приключения. Как же я буду попадать во всякие дурацкие ситуации, если погибну? Так что смотри, моя удача, стой на страже…»

Больше они на эту тему не разговаривали. Несколько дней Агнар жил привычной для себя жизнью, работал в кузнице, немного помогал в поле, которое уже перепахивали, готовя к новому сезону, ел за общим столом и, казалось, был вполне доволен своей участью. Но в последний вечер, нежно целуя Маху под буком вблизи источника и распуская узорный пояс на ее платье, он вдруг понял, что больше не может здесь находиться, а если и может, то лишь потому, что встречается с этой девушкой. Она делала уютным любой уголок дома и любой закуток леса, и даже враждебное селение в минуты, когда она рядом, казалось ему почти родным.

Но ей предстояло уехать — она предупредила Агнара об этом заранее. Ее ждали на западе английского Острова на встрече Бельтайна, а значит, если он сделает ноги накануне празднования, никто не заподозрит его девушку в том, что она ему помогает — этого викинг немного боялся. Их близкие отношения невозможно было спрятать в тесноте селения, и где уж тут даже вообразить, будто никто не замечает их встреч!

Маха ни о чем не спросила Агнара, но, казалось, почуяла его решимость, угадала каким-то третьим или десятым женским чувством, и, наверное, именно поэтому была так страстна и настойчива в любви. Потом, когда устали и тела, и души, они долго лежали друг у друга в объятиях, словно бы и не замечая раннего вечернего холодка, покусывающего кожу. Они лежали на его плаще, а укрывались ее накидкой, и оба чувствовали, что все-таки пока еще не лето.

— Оделась бы ты, — зашевелился он. — А то замерзнешь…

— За меня не беспокойся, — ответила она.

И больше они не обменялись ни единой фразой. Он подождал, пока она оденется и очистит от налипшей грязи подошву кожаного ботиночка, но мыслями уже был не здесь, а в темноте леса, куда ему предстояло углубиться уже сегодня. Перед расставанием он хотел сказать Махе что-нибудь, но она прикоснулась пальцем к его губам и глазами показала направо. Там, совсем недалеко от места, где они собирались расстаться, обнимались двое селян. Агнар, правда, не разглядел, кто именно.

Даже в тесноте большого дома скандинав умудрился собраться так аккуратно, что никто ничего не заподозрил. Правда, припасов удалось собрать немного — несколько лепешек, пару ломтей вяленого мяса, большую соленую рыбину и несколько луковиц, — зато щит и меч он вынес из дома еще днем и припрятал в копне сена, а то, что вышел вечерком прогуляться, накинув на плечи шерстяной плащ, никого, собственно, и не удивило. Под плащом он пронес небольшой узелок одежды — запасную рубашку, короткую кожаную биульфи, [12] Кожаная походная куртка с прикрывающим шею воротом. тщательно свернутую в плотный тючок, пару мелких собственных изделий, которые жалко было оставить на память местным белгам.