Вера Ковальчук - Северянин

— Нет. Я тебе потом расскажу, если захочешь.

— Надеюсь, что сможешь рассказать. Только одно объясни мне прямо сейчас — ты зачем взял реликвию?

— Какую реликвию? — удивился скандинав.

— А ты ничего не брал?

Агнар старательно сосредоточился и попытался вспомнить, брал ли он что-нибудь у друидов. Но, поскольку мысли его были заняты совершенно другим, так ничего и не вспомнил.

— Кажется, нет.

— Но куда-то же она пропала, — с недоверием отозвалась девушка. Поколебалась и сунула сорванный стебелек в зубы.

— Может, потерялась?

— О чем ты говоришь…

— Не брал я, не брал ничего… А почему ты так одета?

— Нравится? — улыбнулась Маха. Через мгновение улыбка стала прозрачной, отстраненной. — Так прежде одевались все служители пути и памяти… Правда, это было очень давно. Еще в те времена, когда Великие Острова не погрузились в морскую пучину… Но это неважно. Образ сна можно нарядить как угодно, поэтому я одеваю его по традиции.

— Значит, ваши эти… жрецы леса раньше так одевались? Как красные воины из Румаборга?

— Кто такие красные воины из Румаборга?

— Ну… Долго объяснять…

— Понятно. Для тебя это прошлое, а для нас — будущее. Рада убедиться, что традиция так живуча…

— Вроде того…

— Только я хочу тебе сказать, чтоб ты по возможности держался подальше от моих собратьев. Та реликвия, которая пропала, очень ценна для каждого из нас. И рано или поздно тебя тоже заподозрят в ее пропаже.

— То, что от твоих жрецов леса мне надо держаться подальше, это я уже понял. Но куда мне деваться, а? Маха?

— Не зови меня так, — нетерпеливо ответила девушка. — Махой я была тогда только для тебя.

— В каком смысле?

— Тогда я для тебя была богиней, Матерью-Землей, пашней… В общем, долго объяснять…

— Да я понял. Традиции разных племен очень схожи. У нас раньше, до Благого Бога, было что-то похожее… Как же тебя зовут на самом деле?

— Пора бы и познакомиться? После полугода отношений, — подмигнула она. — Да ладно. Родители в свое время назвали меня Темрой.

— Темра? Что это значит?

— «Холм». Но это неважно.

— Все равно я буду звать тебя Махой. Я так привык.

— Зови, как хочешь, — рассмеялась она. Помолчала, покусывая травинку. — Теперь-то ты что думаешь делать?

— Думаю нанести визит своим старым знакомым, альвам. Кое-что потребовать от них.

— Потребовать, чтоб вернули тебя обратно? Надеюсь, ты не сделаешь такой глупости и не отправишься к сидам вот так, сразу, без плана, без особых умений и сил? Неужели ты еще не понял, что тогда вырвался из их рук чудом? Теперь они не замедлят использовать тебя, как только могут.

— А как они могут?

— По-всякому могут. Не задавай глупых вопросов.

— Ладно, когда же, по-твоему, я буду готов навестить альвов?

Она легонько пожала плечами.

— Когда хотя бы немного обучишься чародейству. Конечно, у нас здесь, на Островах, ты не сможешь добиться этого. Здесь тебе опасно.

— Намекаешь, что нужно убраться?

— На время. У тебя же есть время. Много времени. Куда ты торопишься?

— Может, ты и права. Может, стоит получиться сначала. Но где?

— Тебе нужно найти того, кто согласится обучить тебя. В Англии магией владеют ведь не только друиды. Есть колдуны, чародеи, маги, и их много — выбирай на любой вкус. Впрочем, здесь нужно везенье. Если же нет, то, наверное, стоило бы тебе отправиться в Магриб.

— Магриб? — Агнар напрягся. Он когда-то слышал это название, и теперь где-то в глубине брезжило смутное ощущение — вот сейчас вспомнит и поймет, о чем идет речь и как туда добраться.

— Да. Это на юге. Там, кажется, по-прежнему существует школа чародейства, созданная еще во времена Великих Островов. Но если и не существует, то там все равно можно найти намного больше кудесников, согласных делиться своими знаниями. Магриб и Сааб тем и знамениты.

— Ах, да… Магриб… Я вспомнил. Большая область на севере Материка черных людей.

— На севере материка люди с черной кожей не живут. Их народ обитает в глубине материка, а также на юге его.

— Ну, положим, в ваше время, может, и не обитают, а в наше — обитают. Но главное в другом — я ведь вспомнил, где это.

— И сумеешь туда добраться. Не так ли?

Он придвинулся к девушке и вдруг обнаружил, что и сам обладает телом, что у него есть руки, которыми он может коснуться ее, губы, которые могут ее поцеловать, и глупо сидеть на расстоянии протянутой руки от женщины, которая так его влечет, и при этом даже не коснуться ее. Скандинав поспешно забрал ее тонкую кисть в свои ладони. Пальцы девушки показались Агнару слишком холодными.

— Ты хочешь, чтоб я убрался подальше от тебя? На другой конец Обитаемого мира?

— Зачем ты так говоришь? — укорила она. — При чем тут я?

— А притом. Я хотел бы тебя похитить. Как это можно сделать?

— Оставь… Похитить… Если ты похитишь меня, за тобой погонится весь Друидический Круг. Насилие над женщиной — серьезное преступление. А насилие над посвященной — втройне преступление. Как глумление над образом Богини.

— Разве ты будешь сопротивляться?

— Но ты же хочешь, чтоб все думали, будто ты увез меня силой. Или я тебя неверно поняла? А я не хочу, чтоб о тебе думали, будто ты способен на подобное преступление. За него карают смертью.

— Сжигают?

— Топят в болоте, Агнар. Ни больше, ни меньше…

— Да, невеселая перспектива. Выбор хорош… Скажи, а что за реликвия пропала? — спросил он рассеянно. Викинг уже обдумывал, как и где лучше сесть на корабль, чтоб быстрее добраться до Магриба, если уж ему не повезет с каким-нибудь английским учителем, поэтому вопрос был задан праздно — не слишком-то его и интересовал ответ.

— Ее привезли с Великих Островов. Спасли от потопа… А почему ты спрашиваешь? Действительно взял?

— Да не брал я никаких реликвий, — с раздражением отозвался молодой мастер, понимая, что старается он зря, ибо все его тщательно выстраиваемые сейчас планы наверняка пойдут псу под хвост, ведь здесь все иначе, чем в мире, к которому он привык. Лучше было бы никуда не уезжать, конечно. Но если на него действительно примутся охотиться друиды, убраться из Британии придется. — Я и в сокровищницы-то никакие не совался.

— А-а…

Сон прервался внезапно. Викинг, сонно щуря глаза, поднял голову — вокруг уже вовсю шевелились мужчины, торопясь встать и одеться, женщины варили в котле над огнем какое-то ароматное варево, служанки готовили миски — одну на троих, как обычно по утрам. Для утренней трапезы даже не ставили столов, усаживались на неубранных постелях, скрестив ноги, проглатывали завтрак побыстрее и спешили на полевые работы.

Сонно зевая, молодой мастер скатал тюфяк, подложил еще подушку и позавтракал с комфортом. Пережевывая кашу и заедая ее хлебом с ломтиками сала, он заново перебирал все, что ночью услышал от Махи, пытаясь осмыслить возможные намеки. Может, она не все могла сказать ему открыто, а может, что-то из ее слов он понял не так. Сон оставил отчетливое ощущение недосказанности — может, пробуждаясь, он забыл часть беседы?