Ольга Хожевец - Отрыв [СИ]

Вайры - не Чужие. Они люди, потомки Первой волны расселения, потерянные потом в период Упадка. Заново планета была открыта относительно недавно; как и на многих других планетах со сходной судьбой, бывшие колонисты позабыли свои корни, но выжили, создав примитивное общество со строем, напоминающим родоплеменной, и своей - очень своеобразной - верой. Войдя в состав Федерации, они, впрочем, вполне неплохо ассимилировались. Вроде бы.

Кто был виноват в конфликте, кто начал первым, кто позволил ему развиться и почему - мнения высказывались разные, а истина давно утонула в ворохе измышлений и несоответствий. Думаю, однозначно правых и виноватых здесь вообще не было. Если сильно упростить - ирзаи хотели получить в собственное распоряжение свою планету, Федерация - оправдать многомиллиардные вложения, уже сделанные в разработку редких и труднодоступных гираниевых рудников; но это, повторюсь, очень упрощённая схема. Ирзаям, если судить по их заявкам, рудники вовсе не были нужны: странноватая вера этого народа вроде бы запрещала "силой отнимать дары у земли"; единственное, чего они желали - это чтобы чужаки оставили их в покое, не нарушая своим присутствием проросший корнями традиций, самобытный и патриархальный вайрский уклад. Законное, казалось бы, требование. Но если так - почему война разгорелась уже после того, как рудники вышли на промышленные объёмы выдачи?

А с другой стороны - были ведь ещё деревни, отселённые, затопленные или взорванные при строительстве, были разрушенные святыни, были дороги, проложенные по "полям поклонения", куда даже вайрский священник не имел права ступать иначе, как босиком.

И были диверсии на рудниках и комбинатах, унёсшие многие сотни жизней.

Был вайрский город, снесённый до основания в рамках "ответных мер", и вайрские семьи, погибшие под развалинами - обвинили потом командарма, но под трибунал он так и не попал, мирно уйдя со службы "по состоянию здоровья".

И - объявленная "рака", священная война, и ритуально обезображенные трупы наших солдат, и несколько горных инженеров, поднятых коромыслом насосной башни за собственные кишки.

Много чего было. У каждой стороны имелось, что предъявить другой; нам же, чужой волей закинутым в эту мясорубку, оставалось только - делать свою работу, попытавшись выжить при этом, и стараться не слишком озадачиваться тем, кто и в чем здесь прав, кто виноват.

Делать работу мы научились. А вот выживать становилось с каждым разом все трудней.

"Утиная охота", можно сказать, скончалась - ирзаи не ловились больше на эти штучки, все чаще вычисляя и отслеживая "охотников", а беспомощную "утку" оставляя напоследок. Бывало, они сами ставили на нас ловушки, используя одну пусковую установку в качестве приманки, а другую - или другие - располагая в пределах захвата цели; техника их стала разнообразнее, на смену ещё недавно редким сдвоенным и строенным установкам пришли залповые; появились новые виды ракет, в их числе - даже запрещённые единой галактической конвенцией "Факелы", которые, как вроде бы считалось, давно нигде не производятся. Несколько ракетных атак на орбитальную станцию привели федеральное командование в состояние тихой паники, и мы неделю практически без сна утюжили горы, чуть не по камушку разбирая места предполагаемого размещения установок типа "земля-орбита", то и дело нарываясь на ручники и заготовленные загодя сюрпризы. Новое пополнение пришло и ушло почти незамеченным: из двадцати "салажат" свой первый месяц на Варвуре пережили двое; погибших мы не успели не то что узнать по именам - даже запомнить в лицо. Сам я ещё трижды чудом дотаскивал до базы разбитую и изломанную леталку; в шок, правда, больше не впадал - как-то было некогда.

На смену "утиной охоте" пришли новые тактические задачи - например, точечные удары по населённым пунктам, когда нужно было уничтожить только указанное строение или даже его часть, не задев соседние; пункты и строения, как правило, хорошо охранялись, и такие дела требовали изрядной поворотливости и смекалки - непросто было добиться нужной точности и умудриться не подставиться самому. Мосинские угрозы висели дамокловым мечом над головой у каждого; на моих глазах "отключили" штрафника, пошедшего вразнос и ещё на подлёте лупанувшего из всех калибров по небольшому, но неподатливому городку - на скрытую в нем цель заходило уже третье звено. Отключили парня моментально, и вопрос о существовании второй капсулы для меня отпал. Впрочем, может быть, она же была и единственной - зачем осложнять жизнь всякими медленными ядами и противоядиями?

Вскоре после этого случая и произошла история с Брыком, жестокая и бессмысленная, и именно бессмысленность её поразила меня более всего - хотя измотанность и достигала на тот момент уже такой стадии, когда, казалось бы, теряешь способность удивляться - чему бы то ни было.

В тот день ракетная атака на базу пробила защиту - не в первый уже раз, но если прежде нам удавалось отделаться парочкой повреждённых секторов посадочного поля, то теперь одна из боеголовок разнесла вдрызг длинную череду служебных строений, боком примыкающих к казарме, образовав на их месте окружённый непроходимыми развалинами кратер; сама казарма, к счастью, устояла, хотя рухнувшие в двух местах балки перекрытия и превратили её из полукруглого "батона" в подобие песочных часов. Если при этом никого не убило - то только потому, что в помещении размером почти с ангар теперь редко отсыпались одновременно больше десяти-двенадцати человек.

Моей тройке - а Брык входил теперь в неё - как раз и "повезло" отсыпаться в казарме, когда произошёл пробой. Сигнал тревоги, опередивший ракету чисто символически, не успел даже оторвать нас от коек - с вылета мы вернулись немногим более получаса назад; взрыв, сотрясение, рушащиеся перекрытия, скрежет рвущегося металла, тошнотворные мгновения дезориентации и панического страха в тёмном чреве корчащегося здания, да ещё всё это спросонья... Мерзкие ощущения. Из казармы мы выскакивали через запасной выход, спотыкаясь о непривычно высокий порожек. Тогда-то я и обратил внимание на Брыка: он юркнул в дверь, довольно бесцеремонно оттерев меня плечом, и тут же растворился в пятнах черноты, перемежающихся мельтешащим светом прожекторов и ламп аварийного освещения. Меня удивило выбранное им направление: он явно шёл не к площадкам.

После своей стычки с Одноглазым и последовавшего избиения Брык провалялся в лазарете без малого две недели, а выйдя, признал старшинство местного авторитета, но сумел при этом сохранить лицо, поинтересовавшись слегка высокомерно, был ли Одноглазый "уткой" в начале своей "карьеры" на базе. Услышав в ответ "да", Брык кивнул удовлетворённо и заявил: "Тогда это и мне подходит". В качестве ответной уступки Одноглазый сохранил ему прежнее "имя". Выяснив отношения и взаимно раскланявшись, "бугры" в дальнейшем соблюдали нейтралитет; пилотом Брык оказался очень неплохим, а главное - обладал той непробиваемой уравновешенностью, что позволяет подчас выкручиваться из самых безнадёжных ситуаций. Сделав норму вылетов "уткой", он не стал уклоняться от жребия; в сложных переделках работал всегда точно и чётко; вообще иметь его под боком на задании было приятно - как человека, на которого можно положиться. Да и то, как он держался перед Одноглазым, мне скорей импонировало - особенно теперь, когда "утиные" переживания и навязанный ими подленький страх остались далеко позади.