Ольга Хожевец - Отрыв [СИ]

Тараса я нашёл в подсобке упившимся до полной отключки, но даже в бессознательном состоянии продолжающим хлюпать носом и бубнить что-то нечленораздельное; я переложил его на раскладушку и укрыл серым колючим одеялом. Всё было под рукой - в последнее время механик частенько ночевал прямо в ангаре. Тарас вскидывался ещё несколько раз, потом угрелся под одеялом, бормотание его постепенно перешло в ровный присвистывающий храп. Я посидел немного, слушая его сопение и пытаясь представить, что через недельку-другую пути этот человек окажется у себя дома, среди своих близких. Будет решать какие-то мирные, житейские проблемы, ходить с дочкой в зоопарк или на аттракционы, пить чай с женой по вечерам и узнавать о Варвуре только из выпусков видеоновостей. Представить так и не смог, тряхнул головой и отправился в казарму - отсыпаться.

Ночь выдалась на редкость спокойной - всего один вылет. Я проведал Тараса, но будить не стал, только поправил сползшее одеяло. Сам прогнал тест-программу на двух побывавших сегодня в работе леталках, зафиксировал данные - нечего ему с утра ещё и с этим возиться. Вообще-то мне, нейродрайверу, тест-программы нужны были, как корове седло; но - положено, а Тарас к своим обязанностям всегда относился серьёзно. Снова заглянул в подсобку - и пошёл досыпать; впервые за долгое время сон пришёл ко мне не сразу.

Утром мы должны были вылететь на барражирование секторов - как всегда, примерно за час до прибытия транспорта. Муторная работка: чем-то напоминает "утиную охоту", только каждый одновременно и "утка", и "охотник", и наблюдатель, а у ведущего тройки - ещё и право решения: увидев внизу что-то подозрительное, на глаз оценить степень достоверности и отдать приказ - наносить удар или нет. Для штрафника право решения совсем не благо. Дороговато можно за ошибку заплатить. А ещё это задание тяжело своей длительностью: несколько часов полёта в таком напряжении - не шутка. Часть пилотов обычно менялась посменно, но - только часть: иначе нас просто не хватало на покрытие секторов.

В мою тройку теперь кроме Ская, который считался уже почти ветераном, входил ещё Тёма - новичок из последнего пополнения. Вообще-то имя парня было Артемий, но я сразу заявил, что для боя Артемий - слишком длинно, и стал звать его Тёмой; он не возражал, он вообще посматривал на меня как-то странно, не знаю уж, что ему нарассказали. По поводу "переименования" Одноглазый бросил мне однажды: "Мой хлеб отбиваешь?" - но тут же коротким "хе, хе" дал понять, что пошутил. Тем не менее, Скаю он "имя" так и не присвоил - а ведь пора бы. Тёма уже "обкатался" в нескольких серьёзных передрягах, но продолжал трястись перед каждым вылетом, и прилагал массу усилий, чтобы в эти минуты не попасться мне на глаза. Я вспоминал себя во времена "утиной охоты" - и всякий раз ненароком отворачивался, позволяя парню прошмыгнуть в леталку незамеченным.

Я договорился с капитаном, чтобы для Тёмы выделили подмену на вторую половину барражирования, и уже лез в бифлай, когда увидел бегущего по полю Тараса. Немного раньше я пытался потормошить его, но механик, не просыпаясь, застонал так жалобно, что я оставил эту затею - предупредил только технарей в ангаре, чтобы не дали проспать транспорт. Пусть встанет после того, как я улечу; так даже лучше.

Однако теперь механик мчался по площадкам, спотыкаясь и неловко подпрыгивая на стыках плит, и отчаянно махал руками. Поколебавшись мгновение, я спрыгнул на бетон - время пока позволяло.

- Данилка-а! - закричал Тарас ещё издалека, а подбежав, повторил, дыша прерывисто и с натугой, - Данилка.

- Проспался, алкоголик и тунеядец? - Спросил я, невольно расплываясь в улыбке при виде его помятой рожи и встрёпанной шевелюры. - Как головка нынче?

- Как же ты, паря, а? Едва не улетел... вот так.

- Я тебя будил - не помнишь?

- Не помню, - сокрушённо признался Тарас. - Данилка, я...

Меньше всего мне хотелось, чтобы снова началась вчерашняя тягомотина.

- Смотри, дома не пей, - выговорил я торопливо, но строго. - А то мне потом от твоей жены претензии выслушивать - споил, дескать. Я ведь приеду проверить, ты не думай. Детям привет. Младшей передай по секрету: из таких, как она, потом самые крепкие вырастают, так что пусть не расстраивается. И... в общем, мне пора. Бывай, Тарас.

- Данилка, - повторил он, моргая покрасневшими глазами.

- Счастливого пути!

- Я буду ждать! - выкрикнул механик, когда я был уже в леталке. - В гости буду ждать тебя, слышишь? Смотри, паря, не обмани!

Я кивнул, хотя он уже не мог этого видеть, и вошёл в слияние.

Транспорт прибыл и убыл без особых эксцессов - это то, что отложилось в памяти; а вот мой тот вылет как-то не запомнился. Наверное, он был долгим и нудным, и наверное, я работал не хуже, чем обычно - по крайней мере, никто не сказал мне иного. На душе было паскудно. Раздражала вопиющая неловкость недавнего прощания, ложь эта бодряческая, произнесённая напоследок; раздражало вновь накатившее злое, аж до горького комка в горле, ощущение одиночества; пуще того раздражала собственная неспособность порадоваться за друга, счастливо соскочившего с этой адской сковородки. На нового механика, с того же транспорта сошедшего, я почитай что и не взглянул - так, буркнул что-то невнятное в ответ на представление зампотеха, да и ушёл в казарму. Не знаю, что подумал обо мне бедняга-новичок, только не было у меня сил не то что на любезность - даже на самую примитивную вежливость. А впрочем, вряд ли он и ждал другого от зека-штрафника.

Вечером того же дня меня сбили.

Произошло всё совершенно буднично. Похожие повреждения моя леталка получала уже не раз, так что я даже не слишком и обеспокоился поначалу. "Отстегнул" ведомых и лёг на новый курс, уходя из опасной зоны. Плавно убавил тягу, снимая нагрузку с захлебнувшегося ускорителя; подумал ещё - вот и работка не задержалась новому-то механику...

...И пустотой в груди ощутил падение компрессии в движке.

Сразу стало как-то холодно и звонко; включившийся внутри неумолимый счётчик начал отщёлкивать последние секунды моего пребывания в воздухе.

Оговорюсь для тех, кто не знает. У бифлая планирующие свойства похуже, пожалуй, будут, чем у топора. То, что мы привыкли по традиции называть "крыльями", на самом деле - не более чем плоскостные рули, облегчающие маневрирование в атмосфере; машину удерживает в воздухе только двигатель, а форма корпуса подчинена единственной цели - снижению сопротивления среды.

Управлять бифлаем без работающего движка нельзя. Можно переложить рули так, чтобы атмосферное сопротивление максимально повысить. Но и только. Разница в скорости падения будет где-то в сотых долях после запятой.