Ольга Хожевец - Отрыв [СИ]

Я заставил себя подвигаться, немного расслабить напряжённые до судорог мышцы. Вот, уже лучше. А то чуть не окаменел здесь совсем.

Подходите же.

Чего ждёте?

- Некрасиво ты себя ведёшь, летун! - крикнули мне. - Некрасиво. Раз попался - держи ответ. Зачем в щель забился? Не мужчина ты, летун.

И добавили что-то по-своему, захохотали, заржали дружно.

Я перехватил поудобней заточку.

Подходите.

Подходите же!

- Если мужества нет, его не высидишь, сколько не сиди - сказал один ирзай - как бы своему товарищу, но на общем. - Если мужества нет, то уже нет.

- Не каждый, кто родился с членом, может быть мужчиной, - согласился второй.

- Неправильно это.

- Ошибся Творящий. Поправить надо.

И снова смех.

То, что "развлечения" с пленными ирзаи начинают, отрезая парням яйца, я ещё на базе слыхал.

Ну, подойдите, сволочи. Только подойдите.

- Ножик брось, - раздалось вдруг сверху.

Словно разряд тока шибанул.

Медленно-медленно, нехотя я повернул голову на занемевшей шее.

Их было трое. Ирзаев. Стояли наверху, над водопадом. Рожи довольные, ухмыляющиеся. И спокойно выцеливали меня из лучемётов.

Как в тире. С десяти шагов.

Не знаю, как они меня обошли.

Местные.

- Ножик брось, - повторил ирзай. - И вставай. Ручки держи, чтоб я видел.

Я поднялся на ноги, не выпуская заточки.

- Ты что, плохо слышишь? - удивился ирзай и чуть-чуть сместил дуло.

Луч вонзился в камень чуть правее моего локтя, резко и сухо запахло жжёным. Я, наверное, дёрнулся - наверху засмеялись.

- Я велел тебе бросить ножик, помнишь? Ну-у, если хочешь поиграть - давай поиграем. На счёт "три" стреляю в локоть. Раз, два...

- Стреляй, - выговорил я непослушными губами.

И рванул из-за валуна - прыжками выталкивая враз ставшее невесомым тело - вниз по течению, прямо на ту, первую, группу ирзаев...

Я не добежал, конечно. Было бы странно, если бы они промазали с такого расстояния. Плохо, что стреляли ирзаи очень хладнокровно: дикой болью взорвался локоть, подломилась нога. Я уже падал, когда чей-то выстрел разнёс мне колено; тьма застила глаза; наверное, я кричал. Потом подступил чёрный, тошнотный морок и уволок меня в желанную пучину, где не было сознания.

В бессознательном состоянии люди не видят снов. Но я почему-то видел, очень реальный и яркий.

Мне снилось, что мне очень больно, что кто-то хочет сделать со мной что-то очень страшное и плохое. Вроде бы я ребёнок; я был дома один, и мама почему-то всё не приходила. Я всё время прислушивался, ожидая, когда же привычно скрипнет дверь, когда мама наконец войдёт и, легко-недовольно нахмурив брови, деловито выгонит все страхи, всю ту мерзость, что набежала в дом в её отсутствие. Я очень боялся, что она не успеет. Я ждал еЁ, а она не шла.

И вдруг вошла. Только не стала хмурить брови, потому что ничего плохого в доме уже не было. Некого было выгонять, и даже стало непонятно, чего я так боялся, и от этого мне сделалось стыдно, будто я опять испугался темноты в чулане. Мама улыбнулась мне - нежно-нежно, и отдёрнула шторы...

Я улыбнулся ей в ответ...

И вдруг начал проваливаться сквозь пол, потому что то, страшное, все-таки достало меня, ухватило намертво железной лапой, я падал, проваливался все быстрей, разевал рот в беззвучном отчего-то крике... Мама не видела этого, она улыбалась... Потом оказалось, что я падаю с высоты...

- Ничо. Злее будет, - сказал кто-то.

- Живой?

- И даже почти целенький. Всё главное на месте.

Я вдруг понял, что чья-то рука бесцеремонно щупает меня промеж ног. Не знаю, что я сделал, нервы хлестануло болью, а вокруг дружно заржали.

- Прыгает - значит, живой!

- Не боись, парень, мы не извращенцы, - весело произнёс знакомый голос. - Мы свои. Можешь сегодня второй день рождения праздновать, чертяка везучий.

Наконец-то мне удалось сфокусировать взгляд.

Оказалось, что темно не у меня в глазах, а просто наступила ночь. Из темноты выплывали жуткие разрисованные рожи, выглядевшие продолжением недавнего кошмара. Но я уже уяснил, что это никакие не чудовища, а парни в камуфляжной раскраске.

Свои. Спецназовцы.

Не знаю, откуда они тут взялись, но я готов был их расцеловать.

- Напужался? - спросил тот, со знакомым голосом. - Это ничего, это нормально. Главное, что мы поспели вовремя. Не узнаешь меня? Фирнайское ущелье помнишь? Ты нас на штурмовике вытаскивал.

Ну конечно.

Я сказал:

- Ты на крыло прыгал. Капитан.

- Для своих - Змей, - кивнул он.

- Псих.

Капитан хмыкнул.

- Я знаю.

- Имечко известное, - прогудел кто-то сбоку. - Хотя и дурацкое. Не поймёшь: то ли человек тебе представился - то ли обругал.

- А ты бы помолчал, Коста, - недовольно отреагировал Змей. - Ты ведь там был. - И - мне: - Ведь тебе её тогда и прилепили, кликуху эту? Я ж слышал.

- Угу.

- Точно. А то мне парни не верят. Кстати, хлопцы у этих заточечку симпатичную нашли - твоя? Ага, то-то я гляжу, работа незнакомая. Слушай, Псих, тут такое дело. Отбили мы тебя вовремя, так что зря не дёргайся, всё твоё при тебе. Ноги-руки - это хрень, в госпитале вылечат. Но есть нюанс. Нам до ближайшего блокпоста суток пять добираться. Антибиотик мы тебе вкололи, а вот обезболивающее... В общем, нет у нас обезболивающего. Кончилось. Территория тут ирзайская, идти надо быстро. И тихо. Так что ты уж терпи. Терпи, понял? Радуйся, что живой.

- Понял, - ответил я, ещё на самом деле не представляя, что означает для меня это предупреждение. Я лежал неподвижно, и боль в простреленных суставах чуть притихла, как бы отошла на задний план, и жить с этим, в общем-то, было можно.

- Все чисто, Змей, - вынырнул из темноты ещё один боец.

- Пора.

- Ну, взяли.

И меня взяли.

Уф!

Вот теперь я действительно понял, что имел в виду битый жизнью, опытный капитан спецназовцев. И хоть я парням благодарен искренне и до самого донышка души, эту пробежечку рысцой по горам я тоже вряд ли забуду.

Самым обидным казалось то, что я почему-то никак не мог отключиться. В глазах темнело и мир плавал в розовом тумане, но сознание упорно не уходило. Наверное, временами из меня все же прорывались какие-то звуки, потому что Змей шептал - "тихо, тихо" - и в какой-то момент, приостановив цепочку, сунул мне в зубы жёсткий кожаный темляк. Ещё до рассвета я успел прогрызть его насквозь.

- Терпи, летун, терпи, - поравнявшись со мной, бормотал иногда Змей. - Терпи, парень. Болит - значит, живой, понимаешь? Ты у смерти из пасти выскочил. Считай, второй раз родился. Теперь терпи.

От этих слов становилось легче.

На привалах мы разговаривали. Я узнал, что когда спецназовцы получили сообщение о сбитом летуне, они находились часах в восьми стандартного марш-броска от предполагаемого места падения. Командование опрашивало группы - на предмет дислокации в нужном районе. Не было приказа - только опрос. Группа Змея оказалась ближайшей, и капитан наврал по связи, вольным образом переместив свои координаты. Расстояние до каньона парни, вторую неделю пребывающие в рейде, преодолели вместо десяти за пять часов...