Владимир Поселягин - Я - попал

– Значит, сделаем так. Сейчас мой взвод подойдёт, не смотрите что там за зверинец, главное воевать можно. Мы уходим к аэродрому и начинаем его громить, уничтожая в основном личный состав. Не волнуйтесь, справимся, на танках стоит секретное оборудование для боя в ночное время, видно как днём. Как закончим, я помигаю фарой в вашу сторону, вы бегом на аэродром, готовите целые машины, и улетаете. Мы разрушаем то, что останется, и тоже уходим. Вот такой план.

– Уничтожить всех вряд ли получится. Обязательно кто спрячется и выстрелит не вовремя.

– Это на моей ответственности. Поверьте, стрелять будет не кому.

– Что ж, план устраивает. Раз у тебя, старлей, есть опыт в уничтожении таких крупных объектов, тебе и карты в руки.

– Хорошо, товарищ майор.

Когда уже начало темнеть, я сделал вид что получил сообщение по рации, тот самый сигнал что мы ждали. Поэтому оставив летунов на опушке в нашем лагере, автомат свой я Гаврилову подарил, а сам на «тройке» рванул к стоянке техники. Там перебрался в тяж и проехал колонной мимо лагеря, чтобы летуны впечатлились. Ещё не настолько стемнело, чтобы не рассмотреть технику, те высыпали на опушку и, открыв рты, ошарашенно рассматривали тяж. Я же сидя на башне, помахал им рукой, после чего скользнул внутрь, закрыв люк. Начинался бой. Гул движения техники на дороге не сразу привлёк внимание охраны аэродрома, но когда небольшая колонна свернула к ним, те забеспокоились. Из-за француза, оказавшегося на удивление медлительным, развить нормальную скорость я не мог, однако и тихой сапой мы вполне спокойно доехали, и дальше началось. По сравнению с уничтожением прошлого аэродрома, тут мои действия были проведены по другому сценарию. Тут моя задача была предотвратить повреждение взлётное полосы, между прочим, хорошо укатанной гравийки, а не бетонного аэродрома, значит, для немцев он временный, ну и уничтожить охрану и личный состав, весь, от лётного, до технического. Инфраструктуру, технику и самолёты желательно не трогать. Особенно последние, остальное не так и важно. И то, что нападение происходило ночью, уже когда стемнело и был дан отбой, тоже сказалось. Я не скажу, что все немцы уже спали, большинство засыпало, кто отдыхал, или в карты резались, часть работали, на аэродроме дислоцировалось подразделение, которое занималось ночными вылетами, так что к оружию бросились все, после первых же пушечных выстрелов.

Уничтожив зенитную оборону и редкие пулемётные точки, мои танки оказались на территории аэродрома. Почти постоянно стреляя, больше из пулемётов, хотя и для пушек работы было изрядно, и они тоже не молчали, мои танки начали зачистку. Используя приборы ночного виденья, а также карту, которая точно показывала, где живые, я фугасами накрывал крупные скопления людей, а остальными танками подчищал выживших. Танки я использовал так, француз шёл рядом со мной в десяти метрах слева, а «тройка» и китаец на расстоянии девяносто метров по бокам. То есть, я расширил таким образом зону охвата этой лётной части Люфтваффе, доведя её до ста восьмидесяти метров, и всё что находилось в дальности прицельного накрытия и уничтожения, уничтожалось. Это я про живую силу противника. Большая часть немцев прятались в строениях, тут они были, как дощатые, временные, так и основательные каменные, но снаряды тяжа разносили их без проблем, погребая под собой немало обороняющихся. Приходилось фугасом добивать. Подранков за спиной, и уж тем более выживших, я оставлять не хотел. В такие моменты очень сильно жалеешь, что в магазине нет в продаже огнемётных танков. Именно поэтому двигались мы так неторопливо, войдя на территорию части, но зачищая полностью, выдавливая выживших с территории аэродрома. Поднять тревогу могли только те, кто слышал бой со стороны, так как связь я оборвал, повалив столбы, а радиостанцию накрыл фугасом тяжа первым же выстрелом в этом сражении. Есть ещё авиационные радиостанции, установленные в самолётах, но всего в трёх машинах были люди, возможно техники, что подготавливали их к вылету. Эти самолёты я расстрелял из танковых пушек месте с теми, кто в них был. Так что тревога вовне пока не поднялась. Я так думаю и надеюсь. По крайней мере, нужную отсрочку мы получили.

Выдавить за границу аэродрома удалось жалкую кучку выживших. Которую я тут же и положил. С десяток красных меток ещё светились, но судя по пульсации, это были раненые. Однако я всё равно не расслаблялся, так что помигав в сторону рощи мощной фарой тяжа, я закончил дело, добив подранков. Не хватало ещё случайного выстрела. Что странно, лётчики дисциплинированно ждали у рощи, я думал у них будет шило в одном месте, и те по-тихому последуют за мной, но нет, ждали сигнала, и получив его, сразу рванули к аэродрому. Бегом. Тут по прямой едва ли больше километра было. А пока они приближались, я тех подранков и добил, после чего светя фарами, подкатил к штабу, куда вышел Гаврилов, пока его люди осматривали разные машины на стоянке, начав с тех, что стояли вначале взлётной полосы, правильно понимая, что те готовы к вылету. Покинув башню тяжа, я скатился вниз и, спрыгнув на землю, подошёл к Гаврилову, сообщая:

– Наше дело сделано. Сейчас, как улетите, уничтожим захваченную матчасть, и уйдём. Хотя жаль всё это уничтожать. Будь вас лётчиков побольше, всё к нашим бы угнали. Кстати, вот там дальше три транспортных «Юнкерса» стоят. Целые, я в ту сторону не стрелял, охрана, до того как я её уничтожил, вроде тоже.

Последнее пришлось кричать, так как тяж стронулся с места и отъехал от нас метров на тридцать. Это я так показывал майору, что внутри находится экипаж. Да и остальные танки махинами стояли неподалёку, тарахтя движками. А сам Гаврилов неожиданно ухватился за мои слова.

– А что, сможешь удержать аэродром пока мы слетаем к нашим и привезём других лётчиков?

– Думаю да, – несколько растерянно я почесал я затылок, сбивая шлемофон на лоб. – Связь до нападения мы уничтожили, радиоузел тоже. Пока поймут, что происходит, можно провернуть эту аферу с угоном. Ну а мне, чтобы уйти, хватит часа до наступления рассвета. То есть, у вас времени шесть часов. Только хватит ли?

– Хватит, – мгновенно ответил Гаврилов, явно мысленно что-то отсчитывая. – И вернуться хватит, и забрать всё, что тут летает.

Да, ошарашил меня майор. Однако я постарался подавить удивление и сменил тему:

– Там дальше, кстати, двенадцать новеньких «мессершмитов» в капонирах стоят. Там только часовой был, его уничтожили. Учитываете это.

– Ага понял. А самолётов сколько?

– Кроме тех транспортных, ещё где-то шестьдесят «Хейнкелей», и десять штурмовиков, остальное не пригодно, пострадало во время боя. Это ещё около десятка самолётов. Вам бы поторопится, если план выгорит, то каждая минута на счету.