Владислав Выставной - Метро 2035: Крыша мира [litres]

Были еще картинки – однообразные, связанные с усталостью, голодом и лютым морозом. В одном из черных провалов памяти куда-то исчез Бродяга – то ли сбежал, то ли был отпущен за ненадобностью.

Самым острым эпизодом, заполненным движением, криками, угрозами, выстрелами и дракой, закончившейся избиением ногами в тяжелых армейских ботинках, был конфликт с патрулем у неприступных створов Карфагена. Их не хотели впускать, им не верили, их считали за опасных врагов. Ту ночь они пережили чудом, едва не погибнув под убийственным дождем из ледяных игл. Спасло старое знакомство Игната с командиром караульной команды и звонок по спецсвязи, который невероятным образом вымолил Игнат. Они уже стояли на коленях, со стволами, приставленными к затылку, когда пришел приказ Полковника: пропустить!

Все это было – но словно не с ним.

И вот бывший посредник бредет неприкаянно по уровням Карфагена, пытаясь собрать воедино свою рассыпающуюся сущность.

Шаманы ошиблись в своих чаяниях. Создав нелепое и удивительное устройство на стыке передовой физики и самого дремучего оккультизма, они сумели направить мощный поток космических частиц ему в мозг. Только это не было телеграммой от Создателя с рецептом избавления от ужасов постъядерного мира.

Это была оплеуха. Крепкий щелчок по носу, ставящий на место человека, зашедшего слишком далеко в своей гордыне.

Не было никаких ответов. Были лишь новые вопросы да ворох поднятых нейтринным ветром образов, таившихся до этого в самых темных глубинах сознания.

Обидно, что эта оплеуха досталась не создателям нейтринной установки, а ему – решившему из любопытства засунуть голову в забавную дыру, оказавшуюся вдруг гильотиной. К тому же – предназначенной другому.

Но он не жалел о случившемся. Побочным эффектом стала некая душевная анестезия, начисто заморозившая жалость к самому себе. Вместо нее возникло нечто новое, не свойственное тому, прежнему Змею, посреднику в разборках неприкасаемых и умелому вышибале долгов.

Жажда истины. Болезненное, иррациональное, не дающее покоя желание докопаться до сути.

И засевшая в мозгу непонятная фраза:

– Карфаген должен быть разрушен.

– Чего? – недоуменно переспросил торговец крысиным мясом. – Почему – разрушен?

Поняв, что произнес это вслух, Змей покачал головой. Вернувшись в реальность, увидел висящие прямо перед носом рядки вяленых крысиных тушек без шкурок. Крысы висели целиком, половинками, связками задних лапок. В больших металлических банках россыпью покоились отдельно обрубленные лапки, хвосты и морды. Прекрасный выбор – в зависимости от того, что может себе позволить обнищавший покупатель.

В последнее время крысятины стало больше, нормальной еды – меньше. Это был первый признак надвигающегося голода. Инфернального ужаса, наползавшего на Карфаген из глубин туннелей, отравленных черной водой. Страх уже витал над уровнями Центрального сектора, над Месивом, заходящимся в неистовом веселье. Люди словно чувствовали: веселиться осталось недолго. Крысы бежали с этого тонущего в черной воде корабля, но людям бежать было некуда. И на кренящейся палубе тонущего «Титаника» неистово заходился оркестр, а обреченные отплясывали фокстрот.

Но торговца, похоже, не смущали предвестники грядущей беды. Как и старого черного кота, лежавшего, свесив лапу, на краю прилавка. Так всегда бывает во время чумы: одни пируют, другие прислуживают им, третьи равнодушно взирают на происходящее сквозь маску Чумного доктора.

– Мясцо – высший сорт, личный рецепт – пальчики оближете! – Торговец поднял за хвосты две крысиные связки. – Из чистых туннелей – гарантия! Проверено лично и мистером Когтем! – Котяра равнодушно следил за качающимися перед ним крысиными тушками. – Хватай, пока не разобрали!

Змей молча склонил голову набок, рассматривая тушки. Повернулся и двинулся дальше вдоль обжорного ряда.

Он шел за своей маленькой Ксю.

Псы нашли его сами. Молча затолкали в электрокар, хотя он и не думал оказывать сопротивления. Крепкие ребята, одетые невзрачно, чтобы не выделяться, зажали его между собой в тесном салоне. Кар выл электроприводом и гремел расшатанной древностью, но статусности от этого не терял. Лишь избранные могли позволить себе перемещаться по уровням иначе, чем пешком. Несколько нерегулярных линий, по которым гоняли служебные дрезины и вагонетки-скотовозы, не в счет.

Странно было вспоминать свою первую встречу с силовиками Директории. Сколько в нем было заносчивости и гонора, уверенности в собственной правоте и презрения к власть имущим. Теперь это казалось даже забавным. Он изменился. Слишком сильно, чтобы воспринимать всерьез эти строгие лица и властную осанку. Все это не стоило ровным счетом ничего. Все это тлен, как тщетная попытка тонущего спасти кубик сахара.

На этот раз не было прокуренных кабинетов и недовольной свиты в погонах. События ускорялись, и даже псам Директории не сиделось на месте. Небось дымятся начальственные задницы в предчувствии больших неприятностей. Вот и седой Полковник ждал его на широкой галерее с металлическими поручнями, на краю огромной бетонной чаши размером со стадион. Прямо над головой зияла темная глубина бетонного купола, темного от копоти и влаги. Под куполом стелился белесый туман – то ли из-за повышенной влажности, то ли от испарения из трещин в своде. Судя по обильно капающему со свода черному дождю, проблемы с трещинами действительно имели место.

В другое время Змея поразило бы зрелище. Он понятия не имел, что в тесных лабиринтах Карфагена есть столь значительные области неиспользуемого пространства. В бетонной чаше внизу, под галереей, происходило какое-то движение. Приглядевшись, можно было разглядеть десятки людей в форме блюстителей, вооруженных, отрабатывающих какое-то взаимодействие крупными подразделениями. Раздавались окрики командиров, хлопали выстрелы – здесь же было устроено стрельбище. Стреляли по плотно расставленным ростовым мишеням.

Очень похоже на макет толпы.

– Где это мы? – вместо приветствия, оглядываясь, спросил Змей. – Просторно тут, ничего не скажешь.

– Карстовая пещера, – пояснил Полковник. – Проходчики наткнулись на нее, когда пытались пробиться к заброшенным шахтам на той стороне хребта. Поначалу Директория имела на нее планы: укрепили свод, готовили к заселению. Но сейсмологи испортили нам настроение. Говорят, все это может рухнуть при толчке баллов в пять. Поэтому информацию засекретили.

– Чтобы жители грязных штолен не порвали вас на части? – тихо спросил Змей. – Я бы все же спросил у них: готовы ли они рискнуть, чтобы наконец разогнуться в полный рост, задышать сравнительно чистым воздухом. Думаете, они выберут гарантированно загнуться через несколько лет в своих крысиных норах?