Айя Сафина - Падальщики. Восстание [СИ]

Отряд Маяк неистовствовал. Калеб кричал от боли — нервные окончания требовали вернуть механизированного друга. Сжав челюсти, командир пытался собрать остатки сознания и сил, лежа в крови на полу. Ребята орали на него, чтобы тот не оставлял честь посрамленной.

— Оторви ему голову!

— Вырви кишки!

— Откуси ему пенис!

Так, кто выкрикнул последнюю непристойность? Кто это был? Ах, ну конечно! Сопля! Еще один мудозвон!

Калеб, шатаясь, встал на ноги и вперил яростный взгляд в ненавистного противника. Короткая культя до локтя так смешно выглядела, когда он ею двигал. Я уже знала, что произойдет дальше. С одной рукой у Калеба просто нет иного выхода. Я зажмурилась.

Калеб разбежался и воткнулся в живот Фунчозе, пронес его на себе пару метров и в следующую секунду оба сгинули в яме.

Тотчас же крики толпы стихли, и в симуляторном зале наступила непривычная тишина.

— Твою мать! — снова выругалась Вьетнам, и мы обе подбежали к обрыву.

Сзади нас собралась остальная толпа. Пораженные исходом боя, ребята выглядывали через плечи друг друга, прыгали, толкались, пытаясь разузнать, остались ли командиры в живых после падения. Шесть метров — высота небольшая, но ребра поломать точно могут.

Идиоты валялись на полу без движения. Рядом валялась бионическая рука… в движении. Видимо, при падении повредился какой-то провод, и теперь она извивалась, как змея. Ох, Калеб, лучше бы тебе сейчас помереть, чем идти со всем этим к инженерам. Тебя там линчуют за такое отношение к чуду инженерной мысли!

— Чего встали? Помогите им! — взревела на своих Вьетнам.

— А вам что? Специальное приглашение нужно? Слышали сержанта! Живо на помощь! — крикнула я на своих.

Новобранцы толпой тут же поспешили вниз. Бой окончился и они больше не соперники, не болельщики, а простые новобранцы, которые подвергаются одной и той же муштре, дрессировке и закалке, как и во всех других отрядах специального назначения. Инструктора приказывали всем расступиться и никого не трогать, пока сами не осмотрят командиров.

— Я победил? Я победил, да? Я вот прям чувствую, что победил! — пришел в себя Фунчоза.

На его лице не было живого места, все залито кровью из носа, изо рта, из рассечений на лбу и скулах, глаза уже наполовину заплыли, а губы опухали, как медленно надувающиеся сосиски.

— Не шевелись! Ключица сломана! — констатировал инструктор, осматривающий его повреждения.

Фунчоза закатил глаза и восторженно затараторил:

— Есть! Есть! Есть-есть-есть!

Он колотил кулаком в воздух, будто получил подарок на Рождество.

— Спасибо, Господи! Спасибо! Я знал, что ты существуешь! — благодарил Фунчоза, из-за опухающих губ его речь становилась все менее внятной.

— Черт, я встряла, — сокрушенно произнесла Вьетнам.

Мы остались вдвоем на втором этаже и наблюдали за тем, как солдаты внизу помогали нашим парням. Там внизу стоял галдеж обсуждающих бой солдат, а мы наблюдали за тем, как единство Падальщиков начало давать первые трещины.

— А ты-то тут причем? — не понимала я.

— Да мы поспорили, что если когда-нибудь случится драка между ними, мы делаем пирсинг. Я ставила на переломы конечностей, он — на переломы костей торса. Я проиграла.

— А ставки какие?

— Если выиграю я, то он делает прокол в головке пениса. А если выигрывает он, то я вставляю кольцо в пи…

— Я даже слушать этого не хочу! — я вознесла в воздух руку, чтобы она заткнулась.

Как же меня достали эти гребанные извращенцы!

Обоих командиров аккуратно подняли с пола и целыми толпами понесли в медицинский блок, не забывая снимать на видео каждую сломанную и рассечённую деталь их тел. Солдаты проявляли невиданные доселе таланты репортерского красноречия, комментируя все, что происходит, чтобы потом выложить в свои блоги и продавать видео подписчикам.

— В моих руках бионическая рука командира Калеба, посмотрите, сколько крови на ней! А вот и сам командир, кажется… кажется… нет, не кажется, он действительно показывает мне средний палец и пытается что-то сказать.

— Месяц… месяц будешь унитазы драить, — прохрипел Калеб.

— Меня только что приговорили к чистке дерьма на целый месяц, но черт возьми! Этот бой того стоит! Да!

— Да!

Солдаты снова взревели, как армия варваров, прославляющих беззаконие и террор.

Я поспешила к лестнице.

— Эй, Жижа! — позвала Вьетнам.

— Чего тебе? — огрызнулась я.

— Ты ведь знаешь, я против Тесс никогда ничего не имела.

Я остановилась и обернулась. Серьезность на лице Вьетнама говорила сама за себя.

— Просто хочу, чтобы вы с Калебом знали, что я на вашей стороне, — закончила она и поспешила к противоположному выходу.

25 декабря 2071 года. 12:00.

Тесса.

— Когда ты сказала, что надо перевернуть сорокатонный танк, я не думал, что ты всерьез говоришь про сорокатонный танк.

Мой брат смотрел на поверженного Аякса с восхищением и озадаченностью. Я понимала, какие мысли крутятся в его голове. В моей крутились те же самые: это невозможно, это нам не под силу, у нас не хватает ни инструментов, ни людей, ни мозгов. Однако, зараженные тоже не имели ничего из вышеперечисленного. У них была лишь сила и сплоченность, и им удалось невозможное.

После завтрака из отеля в поход двинулись самые заядлые энтузиасты. Всем очень хотелось увидеть воочию то чудо, про которое я рассказала. Мы даже Кейну ничего не сообщили. Почему-то нам всем казалось, что технической проблемой мы должны заняться сами, ведь Кейн и так уже многое сделал, к тому же его из лаборатории за уши не вытянешь.

Зелибоба и Перчинка, разумеется, узнали Аякс и очень обрадовались, увидев старого друга. Зелибоба его обнял, Перчинка погладила пушку, как питомца. Такое у нас отношение к этим бронированным исполинам: мы им всем своими жизнями обязаны. В самые яростные столкновения с зараженными, именно Аяксы спасали наши задницы.

Остальные же с любопытством и трепетом разглядывали машину, которую впервые видели. Из шестнадцати человек лишь мы с братом да Боб с Полиной являлись выходцами из Желявы, а потому Аяксов знаем с детства. Они, как и сами Падальщики, стали символом Желявы. Остальным же эти машины разве что по Хроникам знакомы, а потому восхищение огромным бронированным зверем на их лицах было искренним. Как и ошеломление от того, что эту трёхметровую махину можно перевернуть вверх тормашками.

БМП весит тридцать тонн, она может перевозить до десяти тонн груза, внутри расположены сидения для отряда из семнадцати солдат, на деле же в день эвакуации в машины пихали и по сорок человек, так что теперь максимальное человекоизмещение Аякса проверено опытным путем, можно учебники дополнить. Мощность двигателя Аякса составляет порядка восьмисот лошадиных сил, а толстая броня защищает даже от прямых танковых снарядов. Несколько минут ребята просто молча осматривали машину со всех сторон, поражаясь человеческому гению, создавшему чудо.