Айя Сафина - Падальщики. Восстание [СИ]

Я оглядела знакомые пейзажи, чувствуя, как в сердце просыпается печаль утраты. В этом месте умерли не только мои боевые товарищи и простые люди. Здесь умерла я. Здесь я простилась со своей прежней жизнью на подземной базе и обрела новую, пока что непонятную и загадочную, но которую я всеми силами пытаюсь понять.

Я вдруг осознала, что я ведь и вправду считаюсь мертвой в этом мире, а значит по мне провели панихиду. Как-то странно это осознавать, будучи живой. Интересно, как прошла прощальная служба? Наверняка Бриджит рыдала, а потом надралась в стельку в коморке Горе-Федора. Фунчоза насвистывал победную песню. Калеб сохранял искусственно твердое выражение лица, которое я всегда могла раскусить. Несмотря на его сентиментальность, я уверена, он будет отличным командиром. А в том, что он им стал после моей смерти, я даже не сомневалась.

И все же, это не укладывается в голове — я мертва.

— Из записей Фелин в моем планшете известно, что здесь погибло по меньшей мере двадцать бойцов спецотрядов. Наверняка не все они обратились, — сказала я, вернувшись из раздумий на землю.

Я быстро нарисовала на снегу план злополучной деревни, ставшей могилой для нескольких сотен людей, и разделила свое радужное войско на поисковые отряды.

— Фабио, что с рациями? — спросила я у мерзляка.

— Раций всего три. Аккумуляторов хватит не больше, чем на час. Так что выключайте рации, когда не используете их, — пробубнил итальянец из-под толстых слоев шерстяного шарфа.

А потом его ярко-зеленые варежки с оранжевым апельсином в качестве узора раздали нам настолько древние рации, что я хотела разрыдаться. Я словно попала в какую-то бедную африканскую страну накануне гражданской революции. А когда Фабио показал мне, что в моей рации надо вручную соединять провода определенным способом и крутить их, чтобы словить сигнал, я готова была застрелиться. Я, конечно, рада, что выжила, но отсутствие современных технологий меня бесило. Мне позарез нужна моя экипировка!

— А как я найду вас, если рации будут выключены? — Хайдрун задала резонный вопрос и в привычной манере откинула назад свои рыжие длинные волнистые волосы. Эта ее изящность и любовь к красоте никак не шли нынешней ситуации. Они вообще были неуместны в мире, где мы вымираем.

— Предлагаю связываться каждые десять минут. Сверим часы.

Я взглянула на свой планшет.

— Итак, на моих двенадцать минут и сорок секунд. Выставите по…

— У нас нет часов, — Куки перебила меня.

Я взглянула на ребят: Хайдрун плела себе мини-косичку из пары рыжих локонов, Малик с любопытством разглядывал снегиря на ветке, а Свен ковырялся в носу и зевал. Уровень моего психотермометра продолжал медленно расти вверх. Как я скучаю по моей базе, где все было расписано пошагово, девайсы работали, как секундомер на бомбе, а солдаты мне в рот смотрели и ждали приказа, как божье откровение. Я глубоко вдохнула, борясь с напряжением. У меня больше нет отряда, у меня есть группа детей из детского сада. Они не знают, что такое дисциплина, субординация и вообще сидят сейчас на горшках с глупыми выражениями лиц и срут, пока я объясняю им теорию эволюции.

— Тогда считайте! — произнесла я сквозь зубы.

— Десять минут? Как ты себе это представляешь? Я не знаю длительность секунд. Раз, два, три или раз Миссисипи, два Миссипи, три Миссисипи? — спросила Божена с напускным раздражением.

— Я думаю, надо с Миссисипи! — ответила Куки.

— Но скорость счета у всех разная! — возразил Малик, оторвавшись наконец от толстой птички с красной грудкой.

— Это неважно. Все равно будем где-то рядом во времени, — вставила Хайдрун.

— Давай лучше будем кричать «Рация!», когда нам надо что сказать? — вставил Свен, вытащив палец из носа.

— Точно! Здесь же отличное эхо из-за склонов! Да и расстояния небольшие! Услышим! — подхватила Куки.

— Рация! — закричала Божена.

— Рация! — подхватила Хайдрун.

— Рация! — остальные тоже пробовали силу своих голосовых связок.

Эхо разносило крики по лесам, наверное их услышали зараженные даже в пяти километрах отсюда. А я застыла на месте и наблюдала за тем, как мой импровизированный боевой, или скорее поисковый, отряд сам себе отдавал приказ, выполнял его, оценивал результат и принимал решение, а мое командирское слово вообще ни во что не ставил! Меня тут будто и не было вовсе!

— Вот и отлично! Если найдем что-нибудь интересное, крикнем! — заключила Хайдрун.

— Да! Отлично!

— Пойдемте!

Я стояла посреди площади, пока мои «солдаты» разбредались по сторонам, даже не дождавшись от меня разрешения начать поиски. Перчинка сочувствующе похлопала меня по плечу и отправилась за остальными. Моя командирская жизнь больше никогда не будет прежней.

Погода стояла ясная, солнечная. Я люблю такие зимние дни, когда мороз щиплет нос по-доброму. В лесах вокруг стоял неугомонный щебет птиц. Им было наплевать на трагедию вымирающего вида. Как и нам в свое время было наплевать на вымирание черного носорога, голубого ара, квагги, тигров, гриззли и тысяч других животных, ставших жертвами антропогенного фактора — расселения людей по земле.

Красные пузатые тушки снегирей с любопытством изучали нас, как и мы их. Интересно, наблюдали ли они кровавую резню, что произошла здесь четыре дня назад?

Меня невольно уносит назад во времени в тот день, который я никогда не забуду. Я никогда не переживала ничего подобного. Столь массовое нашествие зараженных впишется в историю, если она продлится, конечно. Я не перестаю винить себя в том, что все эти тела вокруг, накрытые толстым слоем снега — моя вина. Мы нашли эту деревню и привели сюда чуму. Как бы я хотела вернуться назад и не преследовать те две красные точки на тепловизоре, которые впоследствии превратились в Маришку и Каришку. Мы бы не нашли деревню, зараженные не выследили бы нас, и я бы не чувствовала этого скребущегося раскаяния в груди.

Я шла вдоль той же улицы между домами, где вместе с солдатами пыталась оторваться от зараженных. Странное чувство. Я вернулась в прошлое, оно казалось таким далеким и в тоже время близким, ведь все это произошло всего несколько дней назад. Лекция Кейна протащила меня сквозь сорок прошедших лет, в течение которых мы вели безуспешную борьбу с вирусом, и принесла в сегодняшний день, когда я даю шанс его теории о спасении человечества. Я переродилась, очнулась от кошмара длиною в жизнь и обрела новое дыхание. Предыдущая жизнь — жизнь до укуса — для меня, как далекий сон, в котором я все делала неправильно.

Я всю ночь не сомкнула глаз, пытаясь найти в плане Кейна огрехи. Их было такое множество, что можно книгу написать. Не знаю, что заставляет меня верить ему. Может быть, надежда? Я ее давно потеряла. На Желяве я жила каждый день просто ради того, чтобы жить. Бесцельное существование в ожидании того дня, когда мы все спасемся, при этом не делая ничего ради этого спасения. А ведь они там на Желяве все так до сих пор и живут. Каждый нашел себе занятие и, как говорится, работу работает, предпочитая взвалить реальное решение проблемы на абстрактные плечи каких-то гениев, ученых, солдат, которые скоро, очень скоро победят там на поверхности, и мы все начнем лучше жить. Такое вот глобальное самоодурачивание, которое медленно убивает нас. Никто не хочет вступать в реальный бой, никто не хочет брать на себя ответственность за судьбы людей. И этот побег от проблемы скоро окончит жизнь человеческого рода, как это и произошло во времена до Вспышки.