Виталий Трофимов-Трофимов - Пять звезд капитана Ибрагимова. Том I

Это будет самый мучительный час в жизни. Влияние жесткого излучения этого типа на организм до конца не изучено, однако известно, что оно причиняет страшную боль. Взрослый мужчина еще может ее терпеть, но дети и женщины будут страдать. Я распорядился запереть женщин, больных и детей на летной палубе.

Сейчас мы входим в каверну. Дети и женщины смотрят в самое сердце звезды и кричат от боли и страха. Их крики по перегородкам поднимаются в мою каюту, и я не знаю, как вынести это, потому что моя душа рвется на части, и я страдаю не меньше их самих.

Каракарцы вышли через дальний коридор явно удовлетворенные договоренностями. В переговорной остались только Макаров и Лешин. Какое-то время они сидели за столом молча. Контрагенты не улетят, пока Лешин не взойдет на борт их линкора, но испытывать терпение не входило в процедуру. Макаров не знал, понимает ли техник, что вернуться на «Мираж» уже едва ли сможет. Должно быть, догадывается.

— А ты молодец, надо сказать, — заговорил первым Денис. — Я тебя серьезно зауважал. Не думаю, что кто-то провел бы переговоры лучше тебя. Я не уверен даже, что сам капитан Ибрагимов справился бы лучше. Ты же его знаешь…

— Да, мы же вместе служили на «Защите Рурина».

Собственно, говорить и правда больше было не о чем.

— Будем прощаться? — спросил техник.

— Будем. Ты тоже ничего. Только нервный.

— Наверное, в такие моменты надо сказать, что скоро вернусь, — грустно кивнул Денис. — Как там говорит наш капитан? Дареному коню семь верст не крюк…

— Есть такое.

— Кстати, мы ведь о тебе ничего почти не знаем. Не только я, весь экипаж. Ходит много слухов. И сейчас ты так ловко провел переговоры. Как настоящий военный, не дрогнул, не сломался, и меня вытащил, когда у меня нервы сдали. Ты вообще кто? Орбитальная военная разведка? Ведь спецназ, верно?

Макаров рассмеялся.

— «Настоящий военный», «спецназ», — повторил он слова техника, как бы пережевывая их смысл. — Я вообще-то из пресс-службы.

— Пресс-службы?!

— Да, отдел военной цензуры.

Гравитация казалась еще тягостнее, когда Макаров в одиночестве шел до космического яла. По дороге он постоянно держался за стену, пытаясь нащупать хоть какую-то внешнюю поддержку тому, что рушилось у него внутри. Казалось, работа сделана. Его задача выполнена, теперь все лежит на плечах других игроков. Макаров же случайно оказался тем атлантом, что, лишь опустив руки, понял, какую тяжесть держал до сих пор. И эта ноша, казалось, давила стократ тяжелее теперь, когда он уже был не у дел.

Из красно-коричневого марева выплывал крейсер «Мираж», что снаружи выглядел огромным кораблем, хотя внутри был тесен. «Семерафон» вчетверо больше «Миража», трудно представить, что там за громадина…

Автопилот подвел ял к шлюзу стыковки. Давление сровнялось, дверь открылась, и непривычный белый свет, от которого отвыкли глаза, ударил внутрь яла. Когда зрачки привыкли к свету, Макаров разглядел около дюжины вооруженных людей в стыковочном шлюзе. Среди них были офицер Кеплер и старпом Джимисон. И едва ли — с дружественными намерениями.

29 октября

Самое последнее, что я посоветовал бы своим друзьям — это вступать в сделки с людьми. Паразиты Вселенной необязательны, бесчестны, их слово ничего не стоит. Гайрандель Литери предупредил меня, что шантаж команды крейсера — дело очень сложное и опасное, что необходимо мыслить так, как мыслит враг. Я стараюсь следовать его совету, но выходит неважно.

В минуты прояснения вице-суггест Тарах Наббир рассказывает все, что происходит на крейсере противника. Он знает, что там зреет мятеж, а приор-прециат «Миража» демонстрирует некомпетентность. Ситуация кажется безопасной, если не смотреть глубже. Наббир говорит, что это и в самом деле тот же человек, что руководил «Защитой Рурина» во время операции в системе Форгут. Наши опасения подтвердились. Я был намерен отпустить их после сброса двигателя, но теперь понимаю, что люди никогда не примут нашей доброй воли и пойдут на любую мерзость, если им покажется, что наше слово недостаточно честно. Это отвратительно. Я уверен, сейчас они замышляют на своем корабле какую-то мерзость, но пока не могу понять, что именно.

Вчера произошел странный случай. Мы не рассчитали, что крейсер сбросит двигатель и будет его охранять, не продумали, как заберем двигатель себе. Я посылал истребители, чтобы посмотреть, как будет реагировать руководство корабля. Когда истребитель оказался вблизи двигателя, они выстрелили, но промазали. Я не знаю, как это понимать. Вице-суггест уверил меня, что они были готовы уничтожить двигатель, и мыслей насчет демонстрации силы от них не ощущалось. Выходит, или дела команды настолько плохи, что они не могут откалибровать нейтронную пушку, или они настолько хорошо подготовились, что смогли обмануть Наббира. Я допускаю оба варианта, но так как второй опаснее, буду, прежде всего, рассматривать его.

Какую именно опасность люди могут представлять для нас? В нашем сегодняшнем положении — фактически никакую. Корабль расположен носом к двигателю и крейсеру Содружества. Это самая защищенная часть корабля, она не пострадала при столкновении в системе Двойной Арахны. Все разрушения произошли на второй и третьей палубе, ближе к корме. Выстрелить туда противник не может, и мы в безопасности.

Нет, я определенно что-то упускаю.

30 октября

Они подготовились к переговорам, и мы готовы их выслушать. Я думаю, они будут требовать гарантий размежевания. Что мы можем им предложить? Сбросить столько же оружия, сколько и они. Все, что нас интересует — что на борту крейсера есть пять боеголовок «Заря». Люди никогда не умели соблюдать договоренности, всегда стремились их нарушить. И оружие массового поражения — прямое тому доказательство. Если боеголовки останутся на борту, они будут представлять для нас прямую угрозу, так как радиус поражения этих ракет огромен.

Наша единственная слабая позиция — хвостовая часть дредноута. Если мы будем отступать кормой вперед, это вызовет подозрения. Разворачивать корабль все равно придется. Впрочем, если все пять боеголовок окажутся сброшены в космос — стрелять никто не станет. Внутри крейсера ракеты неактивны, но как только они покинут шахты, сразу же перейдут в активный режим. Один случайный осколок — и погибнут оба звездолета. Поэтому самое главное — заставить людей сбросить ракеты. Насчет остального оружия можно торговаться, это не вызовет особых подозрений. Что же касается именно ракет «Заря», я приказал вице-суггесту пристально наблюдать за тем, что предпринимает команда.

Возможно, на нашем корабле есть более достойные кандидатуры для ведения переговоров, но я выбрал казуала Гайранделя Литери и старшего нотара вооружений Литицера Фейразара. Вернее, Литери сам вызвался. Он толковый казуал, умеет вести переговоры и уравновешен. Фейразара я бы не пускал на переговоры, но лучше него никто не знает технической стороны вопроса. Квинг тоже разбирается в вооружениях и более спокойный, но я ему не доверяю, для этой цели он менее сообразителен, чем нужно. Кто бы мог возглавить переговорную сторону? Есть достойная кандидатура, это Калиад Манухтар. Он последнее время отличился, выдавая эффективные спасительные планы. С другой стороны, если люди взорвут переговорщиков, мы потеряем лучшего из лучших. А они на это способны.