Виталий Трофимов-Трофимов - Пять звезд капитана Ибрагимова. Том I

Его глазам предстал каракарец средних лет, высокий, с могущественным взглядом и волей, что чувствовалась даже тогда, когда самого его уже не было в живых. Каракарец сидел на капитанском троне, у него на коленях лежал ритуальный меч, какой используется во время верной смерти. Вокруг него лежали трупы членов экипажа, капитанский мостик был в огне.

Он снял с себя маску и отбросил в сторону.

— Кажется, Судьба благосклонна. Прежде, чем преор-прециат окажется у внешних врат Раххала, он хотел бы поздравить тебя, Убийца гаргарисков. Он недооценил тебя. Приятно, что ты воюешь не по правилам людской мерзости, как это принято среди паразитов Вселенной, и честно провел этот бой. Преор-прециат рад, что ты не вышел за рамки, это очень достойно. Его вина искуплена…

Каракарец встал с горящего трона, и воткнул в него меч. На этом сообщение оборвалось.

Некоторое время Джемисон соображал, потом нажал кнопку на персональном интеркоме.

— Ремонтная служба?

— Да, товарищ старпом. Мы уже на месте, обследуем среднюю палубу. Очень много обломков…

— Да, я понимаю… Когда дойдете до капитанского мостика, обследуйте, пожалуйста, повнимательней. Там должен быть один предмет, представляющий определенную ценность…

Наладить прямую минус-связь с командованием сектора удалось только через три недели пути от места происшествия до «Новой Кашарии», когда крейсер преодолел только половину расстояния. На капитанском мостике в тот момент находился только связист Михаэль Немов и кое-кто из состава ремонтных служб. Они вызвали капитана по внутренней связи, и когда тот пришел, на правом большом мониторе уже маячила физиономия командующего флотоводца сектора Джона Пратчетта.

— Приветствую вас, капитан первого ранга Тимур Ибрагимов, — произнесла физиономия, как только капитан вошел на мостик. — Мы выслали вам навстречу крейсер «Иллюзия», который возьмет вас на буксир. По нашим оценкам, это должно произойти со дня на день. Они уже выгрузили ремонтное оборудование и специалистов на «Новой Кашарии», теперь направляются к вам в туманность.

— Да, я очень вам благодарен.

Флотоводец вынул сигару и, медленно пощелкивая пальцами, раскурил ее.

— Я понимаю, что отношения у нас сложились не очень, но думаю, я могу кое-что сделать, чтобы доказать вам мою объективность в оценке ваших талантов. Я не могу обещать вам золотую звезду, хотя, на мой взгляд, вы ее заслуживаете. Но все предписания я должным образом оформил и отправил командующему флотом. Когда мы обсуждали ваш подвиг, вмешалось министерство. Они тоже представили свои рекомендации и издали специальный указ, согласно которому вам будет вверена особая привилегия переименовать корабль так, как вы считаете нужным.

— Именной корабль? — переспросил капитан Ибрагимов.

Именные корабли были настоящей редкостью. Кроме официальных наград, которых удостаивало командование флота, были и специальные, ими распоряжалось министерство. Специальные награды давались за неофициальное признание талантов и умений, за скрытые операции, о каких не должна была знать общественность или за иные достижения, для которых не существовало подходящей официальной награды. Некоторые считали не без оснований, что специальные награды важнее медалей, крестов и орденов.

— Да, точно. — Пратчетт взмахнул сигарой, оставив витой дымный след. — Именной корабль! Черт возьми, вам там пришлось совсем не сладко!

— Это был чумной денек, вы правы, товарищ командующий флотоводец. Чумной совершенно денек…

Пратчетт задумчиво потянул сигару и откинулся на спинку кресла. Как бы отвечая утвердительно на свои собственные мысли, он кивнул.

— Ну и как?

— Что, как?

— Как назовете корабль? — спросил флотоводец.

Ибрагимов несколько расслабился и даже позволил себе почесать затылок. Имя корабля должно было отражать дух команды и внушать уважение, отсылая к боевым подвигам и героизму экипажа. Потому Ибрагимов ответил именно так, как и следовало от него ожидать его команде.

— Да так и назову — «Чумной денек»…

От форсажа мелкие камни, оказавшиеся вблизи дюз, разлетелись в стороны. Наводнявшие все скопление астероидов, они были угрозой навигации и составляли промысел контрабандистов.

Черный след двигателей протянулся на километры, прежде чем те перестали чадить и выпустили раскаленный добела огненный хвост. Два крейсера неслись нос в нос прочь от скопления Аверс к темному космосу, туда, где ни торговых путей, ни военных патрулей, ни полезных ископаемых, где если и есть звезды и планеты, то не освоены и никому не интересны.

Динамики близкой межкорабельной коммуникации зашипели.

— Крейсер триста девятнадцать «Химера», говорит крейсер триста семь «Чумной денек». Капитан корабля желает вам удачи и говорит, что, как только мы первыми дойдем до контрольной точки, вам придется основательно раскошелиться на выпивку!

— Говорит крейсер триста девятнадцать «Химера», Михаэль, это вы? Говорит связист Натаниэль Леви. Я не знаю, зачем командование проводит эти кампании на упрочение боевого товарищества, но точно знаю, что выпивку придется проставлять вашему киборгу. Не понимаю, почему его вообще до сих пор не отстранили от командования.

— А есть за что?

— Ну вот, к примеру, сейчас, после установки нового двигателя капитан зачем-то повел ваше ведро в астероидные поля. Движение в них очень опасно. Хотел и этот двигатель угробить?

— Ты ничего не понимаешь, — рассмеялся Немов. — Мы испытываем двигатель в самых экстремальных обстоятельствах, какие только можно найти в пределах Алиакса. В бою тепличных условий не бывает, поэтому испытания в темном космосе принесут мало пользы. Ибрагимов хотел опробовать его на пределе возможного. Это только вы, «гагаринцы», тестируете оборудование в условиях, максимально удаленных от боевых…