Виталий Трофимов-Трофимов - Пять звезд капитана Ибрагимова. Том I

— Что это значит, простите? — уточнил он.

— Считайте, что вы получили исчерпывающий ассиметричный ответ. Всего хорошего! — отрезал Ибрагимов.

Так и не решив для себя, как относиться к реплике капитана «Чумного денька», временно прикомандированный вышел из кабинета, и только пройдя десять метров до лестницы на первую палубу, миновав которую старпом планировал попасть на мостик, он вдруг вспомнил, зачем приходил к Ибрагимову.

Решив, что так это оставлять нельзя, Лю Вей-Вей нашел в себе силы развернуться и предпринять вторую попытку общения с капитаном. На сей раз он постучал более требовательно, и Ибрагимов сразу же пригласил его войти. В руках капитан по-прежнему вертел бутылку с каравеллой.

— Ты знаешь, в XII веке каравеллами называли небольшие португальские рыболовные суда, а позднее так стали называть все торговые суда средней величины, — сказал он. — Еще позже каравеллами пользовались португальские конкистадоры. Они изменили парус — латинский парус на фок-мачте заменили прямым. Стало удобно ходить и при бейдевинде и при полных курсах. Если бы не внесли эти изменения, Колумб вряд ли бы доплыл до середины океана. Это точная копия каравеллы «Сан-Габриэл», флагмана торговой экспедиции Васко да Гамы. Она состоит из пяти тысяч мелких элементов, которые я кропотливо в течение года склеивал внутри бутылки с помощью пинцета и шила. А вы приходите сюда и спрашиваете у меня всякую ерунду, которая интересует только солдатню в столовой…

— Простите, при всем моем уважении… я не по этому поводу, — набравшись храбрости произнес Вей-Вей. — Сенсорики передали, что «Химера» пропала…

Ибрагимов повернулся к шкафу и, не отрывая глаз от старпома, водрузил бутылку обратно на шкаф, но положил ее не в пазы подставки, а рядом. Разумеется, когда он отнял руку, бутылка медленно покатилась к краю и, перевалившись, упала на пол, разбрызгивая осколки.

— Как пропала?

— «Сангоприель»!!!

— К черту ее! — оборвал помощника капитан. — Как мог пропасть посреди темного космоса крейсер со стратегическим оружием на борту?! Объявляй тревогу, Джемисона на мостик!

Вей-Вей отпрянул в сторону, когда капитан схватил китель, валявшийся на диване, и ринулся, хромая, к лестницы на первую палубу.

— Джемисон на «Химере». Я же его заменяю! — успел крикнуть старпом вслед удаляющемуся Ибрагимову.

— Тогда и Джемисона к черту, — донеслось из коридора, — вычту у него из жалования за то, что пропадает в свою смену вместе с кораблем…

Если сперва все казалось неудачной шуткой, выводившей из себя, то по мере развития событий проблема оказалась нешуточной. Когда капитан ворвался на мостик, еще должным образом не застегнувшись, в проекционном поле сканера действительно мерцала только одна точка. Ибрагимов вытер вспотевшие руки о живот и пробежался по клавишам интерфейса. Проекционное поле на секунду погасло, но когда запустилось снова, точек не прибавилось.

В дальнем углу в полной тишине продолжал потрескивать приемник межкорабельной коммуникации. Время от времени к нему припадал Михаэль Немов и повторял свои доведенные до автоматизма позывные: «Крейсер триста девятнадцать, „Химера“, говорит крейсер триста семь, „Чумной денёк“. Подайте сигнал, мы вас не видим. Повторяю, крейсер триста девятнадцать, „Химера“, говорит крейсер триста семь, „Чумной денек“. Подайте сигнал, мы вас не видим…»

Молчание продлилось несколько минут. Лишь когда порядком отставший от капитана Вей-Вей поднялся на мостик, оцепенение Ибрагимова спало, и он ткнул пальцем в одинокую точку — проекцию «Чумного денька» в голографическом поле.

— Итак, — подытожил он, — как говорит народная мудрость: сколько волка ни корми, потерявши — плачем. С этой секунды принимаются все, даже самые невероятные и бредовые идеи, объясняющие, как в пустоте мог исчезнуть целый крейсер Содружества. Особо отличившихся я буду настоятельно рекомендовать к награждению медалью… скажем, «За спасение утопающего».

Несколько секунд царила тишина. Даже шумы межкорабельной связи, казалось, стихли. Затем Немов снова поднес микрофон ко рту:

— Крейс…

— Отлично! — прервал его Тимур Ибрагимов. — Я знал, что у тебя, Немов, всегда есть своя точка зрения. Я всегда верил в твой энтузиазм. За то, что первым выдвигаешь версию, я думаю, сегодня Проша тебя остограммит. Слушаю.

Немного ошарашенный связист отнял микрофон от губ, привстал со своего места и медленно, словно ноги неожиданно отказались слушаться, подошел к проекционному полю в той половине мостика, где располагался трехмерный сканнер. Немного поразмыслив, он высказал самую популярную и самую очевидную версию.

— Может, он взорвался?

— Взрыва не было, — откликнулся кто-то из сенсориков, — мы бы заметили детонацию. В боестолкновении возле Омникуса в прошлом году каракарцы использовали новую имплозивную ракету, но даже ее «обратный взрыв» не скрыл уничтожение канонерки, и мы все равно обнаружили следы активной плазмы реактора. Если бы что-то подобное случилось с «Химерой», мы бы это засекли…

Вновь повисла тишина. Кто-то кашлянул в углу, кто-то почесал локоть. Проекционное поле немного замерцало, но вскоре стабилизировалось.

— Может, «Химера» движется быстрее изменения частоты картинки считывателя? — предположил Плахов, работавший на электромагнитных сенсорах.

— Ничего бредовее не слышал, — отозвался Ибрагимов, — на медаль не тянет, но возьмем на заметку за неимением другой версии.

Еще один сенсорик, чье имя Ибрагимов все время забывал, повернулся вполоборота:

— Может их скрывает марганец? Помните, как в Алеаксе с контрабандистами?

У атомарного марганца было два великих свойства. Кроме плюса к скорости он создавал зашумление и скрывал от сенсоров корабль. Но на «марганцевое пятно» ситуация совсем не походила.

— Если корабль разбрасывает марганец, на радаре видно шумовое пятно, — ответил Ибрагимов. — Когда мы летаем в скоплениях и ловим контрабандистов, эти пятна повсюду. Но тут-то где шумы? Ты видишь тут где-нибудь пятно? Я не вижу.

Из коридора послышались шаги. Уже по характеру стука каблуков капитан понял, что вопрос в ближайшие минуты может быть снят с повестки дня. Он не сразу повернулся, когда Макаров поднялся на мостик, когда громко хлопнул в ладоши, привлекая всеобщее внимание.

— Это же очевидно, — холодно произнес адъютант, — «Химера» испытывает новую систему маскировки, термооптический камуфляж, который мы считали перспективной разработкой. — Взяв небольшую паузу, он оглядел находящихся в помещении, а потом продолжал: — В конце прошлого года крейсер проходил плановый ремонт, который затянулся, якобы, из-за проблем с финансированием. Однако тогда же Адмиралтейство отменило закладку двух новых сверхтяжелых линкоров, аналогичных «Защите Рурина». Вместо этого сформировало заказ на пять крейсеров — «Тень», «Фантом», «Призрак», «Банши» и «Оазис» — что явно дешевле двух суперлинкоров. Куда пошли остальные деньги, неизвестно. Это могла быть новая многоядерная комплексная маскировочная система, поглощающая излучение наших сенсоров. Половина их команды у нас на борту — следят за нашими действиями. Отслеживают, как мы будем реагировать на пропажу корабля, что предпримем, чтобы его найти, и справимся ли… можно ли вообще обнаружить скрытый объект в пространстве? Можно ли найти черную кошку в темной комнате? Наш товарищ по кораблю Вей-Вей, должно быть, уже знает ответ на этот вопрос.