Виталий Трофимов-Трофимов - Пять звезд капитана Ибрагимова. Том I

— В нашем пространстве появился еще один объект, — констатировал Макаров. — Надо прицелиться и послать запрос.

— Иди и делай, — ответил ему Ибрагимов, — гостей нам еще не хватало!

Капсула двигалась со стороны «Ямантау» таким образом, что тюремный корабль закрывал от «Чумного денька» пространство для прицеливания. Она перемещалась быстро. Не успели рулевые подать на маневровые двигатели энергию и задействовать их, чтобы развернуть корабль, как неизвестное судно прибавило ход и yf на полной скорости врезалось в борт «каторжника», резко затормозив на подлете. Удар оказался не таким сильным, но он ощущался находившимися на борту людьми.

— Да кто так пилотирует-то!? — возмутился Ибрагимов.

Впрочем, ответ лежал на поверхности.

Радикалы настроили камеры технического блока — именно туда врезался неопознанный объект. Особых разрушений корпуса не наблюдалось. Только попадавшие на пол зэки, что укрепляли техническую палубу, заваривая переборки и устанавливая датчики. Они, матерясь, поднимались и стряхивали с себя пыль.

Видимо, кинетическая оболочка, которая окутывала «Ямантау» вкупе с двигателями обратной тяги визитеров погасили инерцию. С одной стороны, это хорошо, так как корабль оказался не камикадзе, с другой плохо, потому что выходит, будто это десантный корабль.

Дальняя стена треснула и раскрошилась прямо на глазах у уголовников. Из проема бил яркий красноватый свет. Он высвечивал высокую человеческую фигуру, стоящую в расслабленной позе.

Один из уголовников, с побритой правой половиной головы, украшенный шрамами и тюремными татуировками, вышел вперед, щурясь от свечения. В руках он держал гаечный ключ, которым лихо размахивал, описывая в воздухе хитрые петли и траектории, характерные для уголовного стиля боя гаечными ключами и фомками. Лицо его искривила презренная улыбка.

— Я Сёва. А вы еще че за пацанчики? Это наш корабль, суки…

Несколько секунд фигура стояла неподвижно, а потом сделала несколько шагов вперед, выходя из поля света. Ей оказался двух с половиной метровый бронированный киборг, у которого человеческими были только голова и шея. Лицо его не выражало практически ничего. Весь корпус, состоящий из металлических пластин, приводов и защищенных сервомоторов, выкрашенный в красно-черные цвета, выпрямился и начал переливаться разными цветами интерферентного камуфляжа. Тихо зарычав, он схватил левой рукой голову Сёвы, оторвал его от пола и, сдавив стальной клешней, раздавил как переспелую грушу. Тело безвольно упало на пол, забрызгивая остальных урок артериальной кровью.

В поле света, в проеме, показались еще три фигуры с различными техническими усовершенствованиями.

— Вот это гадюшник… — прорычал противоестественным голосом полуробот-получеловек. — Тензор, присоединиться к бортовому компьютеру, установить местонахождение целей, Катафракт, тащи «гулю», приказываю разрезать все переборки от сюда и до капитанского мостика, Фрадия, тащи винтовку с имплозивными гранатами, Долих, Эльва, зачистить тут все от этих паразитов…

Шесть киборгов-коммандос вышли с корабля и рассредоточились по техническому помещению. Они несли в руках установки и оружие, которые люди обычно крепят на бронетранспортер.

Не все уголовники успели выбежать из отсека в камерный блок, некоторые остались в техническом помещении, урки заварили двери, спасаясь от киборгов. Эти ходячие машины даже не тратили на них патроны — разрывали тела невольников голыми руками и растаптывали их, оставляя кругом месиво из крови, мозгов и раздавленных внутренних органов.

Ибрагимов закрыл рукой экран. Его тело несколько раз судорожно дернулось, но потом он взял себя в руки.

— Доводилось ли вам сражаться с берекадарскими десантниками? — задал он полушепотом риторический вопрос. — Это полуторатонные ходячие танки, щит и меч директ-короля объединенных планет Ребулы. При столкновении с ними нас учили спасаться бегством, но мы закрыты в этом корыте, в этой чертовой пустоте. Бежать некуда.

Несколько секунд капитан молчал, потом повернулся лицом к Солнышкову и его экстремистам.

— Мой дорогой команданте! Вот сейчас настало самое время поразглагольствовать о принципиальном интеллектуальном и моральном превосходстве людей над киборгами и, как вы говорите, «выродками из колоний»…

Треск наполнял стены корабля и отражался эхом в центре управления. Десантники резали переборки, чтобы добраться до капитанского мостика. И их приход в центр сосредоточения управления кораблем становился просто вопросом времени.

Брусьев копался в чертежах судна в тюремном блоке, оборудованном под штаб для борьбы за живучесть «Ямантау», когда сильный удар повалил с ног всю команду. Что именно произошло, стало известно только после того, как из технического помещения начали выбегать обезумевшие от страха зэки. Они пытались что-то бессвязно объяснить, но в целом у офицера появилось представление о том, что там произошло. Он распорядился заварить дверь и укрепить ее тяжелыми стальными балками. Считалось, что это должно задержать группу высадки на какое-то время.

Спустя несколько минут в тюремном блоке появился сам Ибрагимов. На нем не было лица и, казалось, он даже сильнее поседел.

— Товарищ капитан, — произнес Брусьев, — это какая-то группа спецназначения. Мы привариваем балки, чтобы они не смогли взять эту дверь взрывчаткой. Если нам хватит времени, мы их изолируем.

— Не думаю, что они к этому не подготовились…

Ибрагимов подошел вплотную к задраенной переборке и приложил ухо к стене. На той стороне бронированный киборг шел вдоль стены и что-то тащил за собой. Капитан несколько раз ударил кулаком в стену. Противник остановился. Еще через пару секунд послышался легкий удар в перегородку: киборг с той стороны припал к стене и точно также прислушивался к тому, что происходило за преградой.

— Я капитан Тимур Ибрагимов, это наш корабль, и вы находитесь у меня в гостях. Вы не вытерли ноги, когда вломились!

Десантник прорычал что-то несодержательное своим коллегам, и вот еще двое бежали к перегородке.

От мощного удара в стену капитан отлетел метра на три. В том месте, где он прикладывался ухом, виднелась огромная выпуклость. Должно быть, с той стороны ударили одной из балок, что принесли урки для укрепления корпуса. Теперь противник работал ими как тараном.

Из уха потекла кровь, в голове помутнело. Хватаясь рукой за ушиб, Ибрагимов распрямился и направился в центр управления. На выходе его остановил Брусьев. Не успел последний что-то сказать, как характерный свист заполнил весь тюремный блок. Краска на переборке воспламенилась, стена, разделяющая технический и тюремный отсек, начала искажаться, балки, что подпирали ее, гнуться.